LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Иннокентий Анненский. Книга отражений Страница 10

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    ез Артемиды, Ипполит не герой, а только жертва, и даже не та искупительная жертва, которую жгут на костре, чтобы ее дыму - душе - улыбались боги, а та, которая попадает в огонь случайно или, скорей, инстинктивно, втянутая туда неотразимым блеском огня, и сгорает дотла на костре неугодною богам и ненужною даже самому огню. Или, накорец. Аартов это - Ромео, которому Джульетта передала в поцелуе моровую язву... Тургенев хотел уверить нас, что Аратов боролся с любовью и что эта любовь в конце концов его одолела и заставила себя испытать. Но что-то мешает нам ему поверить. Нет, это не та сладкая мука, которая только похожа на болезнь и от которой излечивают поцелуи, это не та болезнь, которая прививается юноше, как оспа ребенку, не та, которую Платон заставлял струиться с прекрасных плеч юноши и из его глаз в раненное ими сердце {21}, - а та, которая в сырой вечер подкарауливает старость, с распухшими ногами и в бархатных сапогах, и любит вместе с нею часами смотреть на цветы обоев и клетки байкового одеяла.

    Аратов выносит ряд опустошений в душе и кончается. Именно кончается. Смерти нет. Не так нет смерти, как для толстрвского Ивана Ильича, а нет потому, что на нее не хочет смотреть Тургенев... В руве Аратова оказалась зажатой прядка черных волос... но был ли то залог бессмертия, или чья-то насмешка, мистификация?.. Как знать? Я не думаю, чтобы Тургенев, несмотря на свою склонность к мистицизму даже, верил в бессмертие, - очень уж он старался в нем уверять других, не себя ли? "Смерть, где жало твое?" {22}... "И мертвые будут жить" {23}... "Любовь сильнее смерти" {24}... Вот он - тот набор колесиков от карманных часов... А самих-то часов, т. е. жизни, все равно не вернешь... Недуг наметил жертву и взял ее... это несомненно. А с бессмертною-то любовью как же быть? Или она не нужна? Нужна-то нужна, но не болек, чем аккуратному ученику возможность улечься спать спокойно в уверенности, что задача решена им правильно... Да, ответ тот же, что в "Евтушевском" {25}: 24 аршина сукна... И только.

    Было время, когда, читая "Клару Милич", я слышал музыку... Но игрушка сломана, и я не заметил даже, когда это произошло. Вот валик, вот молоточек... шпеньки... вот и ящик... Только я не сумею их лсожить... да и незачем, все равно, - старой музыки не услышишь: слух не тот... Мы видели сейчас, что делало Аратова живым и реальным. Аратов - это наше изменившееся я, изменившееся, но от меня все же не отделимое, и которому, в сущности, ничего не нужно, кроме его: тик-так ,тик-так... только бы подольше. А Клара? В ней тоже мое я, но здесь уже не реализм настоящего, т. е. жизни, сделавшей свое дело, а несомненгость жизни, которая была, но в сопоставлении с настооящим кажется призраком. В действии Клары почти нет: она только скользит по рассказу, точно китайскя тень по экрану. Если Аратов весь - будни, весь - скука фотографии, и даже от пальцев его пахнет иодом, - Клара ни разу не является нам будничной. Она поет... она любит... она убивает себя от любви, хотя и боится смерти... у Клары маленькие красные розы в волосах и коса, которая змеею обвивает ей руку... у нее даже слезы большие и светлые... О Кларе говорят с обожанием, оеа и снится только прекрасной, и она желанна даже, когда приносит смерть. И при всем том Клара несомненно была... Можно сомневаться в том, что есть, - но как уничтожить сознанием то, что оставило след в сердце... Передо мной - портрет Клары Милич, разве что чуть постарше тургеневской. Он снят в Киеве, и на нем изображена девушка сильного сложения с покатыми плечами, которые стянуты в атлас, кажется белый и, по-видимому, оперного костюма Жалко, что закрыты ее волосы, но постав головы на тонкой и царственной шее заставляет думать, что это именно они несколько оттягивают назад голову. Фантастическая эгретка в виде птицы спускается на ее низкий лоб, такой жр неподвижный и "каменный", как у тургеневской героини. Брови, черные и почти сросшиеся прямой линией, идут над небольшими, как и у Клары, глазами, и я не видел глаз чернее - не желтее, как на испанских портретах, а именно чернее, - это глаза-зрачки, трагические и самоосужденные. Они небольшие, эти глаза, потому что точно вобраны внутрь сосредоточенным и страстным желанием, и упрямая воля, кажется, сблизила их лучи. Тонкие губы портрета вырезаны смело и красиво, овал лица не то еврейский, не то цыганский, и самое лицо также задумчиво и почт исурово, - все, как у тургеневской Клары. Актриса, изображенная на моем портрете, носила тоже поэтическое имя - Евлалия {26}. Она сначала пела, потом перешла на драматическое амплуа, - ив тоске любовного разочарования, еще молодой, приняла фосфор в Харьковском театре после первого акта "Василисы Мелентьевой" {27}. Это было в 1881 г., т. е. раньше появления в свет тургеневской повести.

    То, что мы так неточно называем поэтическим образом, дает нам в Кларе различить три психологических момента, слитых обманчивой цельностью рассказа о жизни. Первый момент - это что-то вроде ощущения, по крайней мере, в нем преобладает ощущение; тоскливое, оно похоже на тот образ, коиорый Аратов увидел в стереоскопе:



    Он так и вздрогнул, когда увидал сквозь стекло фргуру Клары, получившую подобие телесности. Но фигура эта была серая, словно запыленная... и к тому же глаза все смотрели в сторону, все как будто отворачивались. Он стал долго, долго глядеть на них, как бы ожидая, что вот они направятся в его сторону... он даже нарочно прищуривался... но глаза оставались неподвижными, и вся фигура принимала вид какой-то куклы ".



    Тоскливый осадок жизни, в которой было столько неосуществившихся возможностей, столько непоняиных и брошенных задач, легкомысленно забырых обещаний, незамеченнхы движений перламутрового веера около розовых губ, - вот первый абрис Клары. Поистине человек - неблагодарнейшая из тварей... Чем полнее наливают ему кубок, тем горячее будет он верить, что там была лишь одна капля и та испарилась, едва успев освежить ему губы. Надо быть заправским неудачником, чтобы рано утомиться жизнью и сказать себе - не другим, а именно себе, тихо сказать: довольно. Тургенев провел счастливую жизнь - как Гете, он был и красив, и гениален, и любим, и сам умел любить, - и все же на 65 году жизни он создал Клару Милич, т. е. воспроизвел ощущение непознанного" только манившего и так дерзко отвергнутого; Туршенев был счастлив, - тем тоскливее должна была быть фотография Клары в стереоскопе. Второй момент образа Клары - это желание. Аратов это - я, но я не хочу быть собою, быть старым, страдающим, неподвижным и беспомощным, которого можно взять, но который сам никого уже не покорит и ничего не создаст. И вот Клара Милич должна быть не только полным, но и жгучим отрицанием Аратова, желанием и невозможностью не быть Аратовым - отсюда и эти черные глаза, и трагизм, для которого нет будней, и эта смерть, чтобы не познать будней и не видеть пальцев Аратова, окрашенных иодом; оттуда и эти светлые, большие слезы, и это полюблю - возьму, и черные усики на верхней губе. И она же, эта страстно отрицающая аратвощину девушка, она, смертельно оскорбленная Клара, осуждена любить Аратова, - мало этого, для нее на свете не должно быть ничего, кроме Аратова. Да и куда же, скажите, может уйти желание от сердца, пускай больного, пускай холодеющего, от этого изголовья, такого скучного, такого всеми оставленного? Для желания Аратов остается центром, душой мира - закройся эти глаза, перестань биться эти вены, и где же будут тогда и цветы, и звезды, кому нужны будут и бог и красота?.. Третий момент того ускользающего целого, которое существует для нас, может быть только благодаря имени, это символ, идея. Клара как символ это - трагизм красоты, которая хочет жизни и ждет воплощения. Вся жизнь Кати Миловидовой {29} была сплошной бессмыслицей, и именно в этом заключается ее трагизм. Натура пылкая и даровитая, душа, сотканная из противоречий, что составляет удел лишь избранных душ, - Катя родилась от союза иконописца-чиновника и сонливой бабы. Тургенев дал нам образ Аратова в анализированном, я бы сказал даже препарированном виде: вот черты, которые Аратов унаследовал от отца, вот и другие, полученные им от матери, а вот эти идут от предков; самое имя-Яков дано было ему не даром, а в честь Брюса {30}... А кстати, не потому ли последний герой Тургенева был назван Яковом, что Тургенев особенно любил это имя (вспомните Яшку Турка, Якова Пасынкова и др.) и гордился сввоим отдаленным предком - Яковом Тургеневым {31}? Вот оно, мол, когда еще мы, Тургеневы, были западниками и брили бороды предкам славянофилов... Но, разъяснив нам Аратова дарвинистически, Тургенев как бы нарочно оставил Клару феноменом, парадоксом. "И откуда у тебя этот чертенок черномазый?" Этот вопрос господина Миловидова остался без ответа... Но будем развивать далее эту цепь нелепостей. Кларин жених - гостинодворский херувим, да еще влюбленный. Клара в доме старой содержанки, Клара под крылышком у набелнной княгини. Клара на провинциальных подмостках и с купеческим подношением - золотой чернильницей в руках... Клара стучится в дверь дома, где - она в этом уверена - ее давно ждут, потому что там и только там для нее все... Ей, наконец, отпирают, - но лишь холодом и плесенью пахнуло на нее оттуда. Человек в окне? Его не было... И вот Катя Миловидова умирает. И, только перестав быть жизнью, только обратившись снова в призрак, в возможность, - она покоряет, наконец, сердце Аратова, - но сердце было восковое и скоро растаяло. Оно боялось красоты в жизни и тем более не вынесло красоты-идеи, красоты-аилы... И вот еще раз уходит от людей Красота, невоплощенная и нелюбимая. Уходя, она не уверяет нас в нашем бессмертии, дв и зачем оно ей самой, ей, которая любит только солнце, облака и звезды?.. Но когда она уходит, то после нее остается в воздухе тонкий аромат, грудь расширяется и хочется сказать: да, стоит жиьт и даже страдать, если этим покупается возможность думать о Кларе Милич.



    ТРИ СОЦИАЛЬНЫХ ДРАМЫ



    ГОРЬКАЯ СУДЬБИНА



    История новой русской драмы, если можно говорить об истррии русской драмы вообще, открывается произведением {1}, которому суждено было и в свое время, да и теперь стоять совершенно особняком.

    Это "Горькая судьбина" Писемского. Пьеса до крайности проста по своему сюжету и кажется чрезвычайно ясной по драматической концепци.и Это-уголовная драма. Лет 15 то
    Страница 10 из 30 Следующая страница



    [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ]
    [ 1 - 10] [ 10 ] [ 20 - 30]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.