Виссарион Белинский. Литературные мечтания (Элегия в прозе) Страница 1

Виссарион Белинский



Литературные мечтания (Элегия в прозе)



Я правду о тебе порасскажу такую, Что

хуже всякой лжи. Вот, брат, рекомендую:

Как этаких людей учтивее зовут?..



Грибоедов. Горе от ума



Естть ли у Вас хорошие книги? - Нет, но у

нас есть великие писатели. - Так, по

крайней мере, у вас есть словесность? -

Напротив, у нас есть только книжная

торговля.



Барон Брамбеус {1}



Помните ли вы то блаженное время, когда в нашей литературе пробудилось было какое-то дыхание жизни, когда появлялся талант за талантом, поэма за поэмою, роман за романом, журнал за журналом, альманах за альманахом; то прекрасное время, когда мы так гордились настоящим, так лелеяли себя будущим, и, гордые нашею действительностию, а еще более сладостными надеждами, твердо были уверрены, что имеем своих Байронов, Шекспиров, Шиллеров, Вальтер Скоттов? Увы! где ты, о bon vieux temps {о доброе старое время (франц.). - Ред.}, где вы, мечты отрадные, где ты, надежда-обольститель! Как все переменилось в столь короткое время! Какое ужасное, раздирающее душу разочарование после столь сильного, столь сладкого обольщения! Подломились ходульки наших литературных атлетов, рухнули соломенные подмостки, на кои, бывало, карабкалась золотая посредственность, а вместе с тем умолкли, заснули, исчезли и те немногие и небольшие дарования, которыми мы так обольщались во время оно. Мы спали и видели себя Крезами, а проснулись Ирами! {2} Увы! как хорошо идут к каждому из наших гениев и полугениев сии трогательные слова поэта:



Не расцвел и отоцвел

В утре пасмурных дней! {3}



Да - _прежде_ - и _ныне, тогда_ - и _теперь_! Великий боже!.. Пушкин, поэт русский по преимуществу, Пудкин, в сильных и мощных песнях которого впервые пахнуло веяние жизни русской, игривый и разнообразный талант которого так любила и лелеяла Русь, к гармоническим звукам которого она так жадно прислушиавлась и на кои отзывалась с такою любовию, Пушкин - автор "Полтавы" и "Годунова" и Пушкин - автор "Анджело" и других мертвых, безжизненных сказок!.. Козлов - задумчивый певец страданий Чернеца, стоивших стшльких слез прекрасным читательницам, этот слепец, так гармонически передававший нам, бывало, свои роскошные видения, и Козлов - автор баллад и других стихотворений, длинных и коротких, напечатанных в "Библиотеке для чтения", и о коих только и можно сказать, что в них _все обстоит благополучно_, как уже было замечено в "Молве"!., какая разница!.. Много бы, очень много могли мы прибрать здесь таких печальных сравнений, таких горестных контрастов, но... словом, как говорит Ламартин:



Les dieux etaient tombes, les trones etaient vides! {*}

{* Боги пали, троны опустели! (франц.) - Ред.}



Какие же новые боги заступали вакантные места старых? Увы, они сменили их, не замееив! Прежде наши Аристархи, заносившиеся юными надеждами, всех обольщавшими в то время, восклицали в чаду детского, простодушного упоения: _Пушкин - северный Байрон, представитель современного челтвечества_. Ныне, на наших литературных рынках, наши неутомимые герольды вопиют громко: _Кукольник, великий Кукольник. Кукольник - Байрон, Кукольник - отважный соперник Шекспира! на колена перед Кукольником!_ {"Библиотека для чтения" и "Инвалидные прибавления к литератуие" {4}.} Теперь Баратынских, Подолинских, Языковых, Туманских, Ознобишиных сменили гг. Тимофеевы, Ершовы; на поприще их замолкнувшей славы величаются гг. Брамбеусы, Булгарины, Гречи, Калашниковы, по пословице: на безлюдье и Фома дворянин. Первые или потчуют нас изредка старыми погудками на старый же лад, или хранят скромное молчание; последние размениваются комплиментами, называют друг друга гениями и кричат во всеуслышание, чтобы поскорее раскупали их книги. Мы всегда были слишком неумеренны в раздаче лавровыз венков гения, в похвалах корифеям нашей поэзии: это наш давнишний порок; по крайней мере, прежде причиною этого было невинное обольщение, происходившее из благородного источника - любви к родному; ныне же решительно все основано на корыстных расчетах; сверх того прежде еще и было чем похвастаться, ныне же... Отнюдь не думая обижать прекрасный талант г-на Кукольника, мы все-таки, не запинаясь, можем сказать утвердительно, что между Пушкиным и им, г-ном Кукольником, пространство неизмеримое, что ему, г-ну Кукольнику, до Пушкина,



Как до звезды небесной далеко! {5}



Да - Крылов и г. Зилов {6}, "Юрий Милославский" Загоскина и "Черная женщина" г-на Греча, "Последрий Новик" Лажечникова и "Стрельцы" г-на Масальского и "Мазепа" г-на Булгарина, повести Одоевского, Марлинского, Гоголя - и повести, с позволения сказать, г-на БрамбеусаШ... Что все это означает? Какие причины такой пустоты в нашей литературе? Или и в самом деле - _у нас нет литературы_?..



(Продолжение обещано.)



(II)



Pas de gpace!



Hugo. Marion de Lorme {*}

{* Пощады нет! - Гюго. Марион де Лорм (франц.). - Ред.}



_Да - у нас нет литературы_!

"Вот прекрасно! вот новость! - слышу я тысячу голосов в ответ на мою дерзкую выходку. - А наши журналы, неусыпно подвизающиеся за нас на ловитве европейского просвещения,а наши альманахи, наполненные гениальными отрывками из недоконченных поэм, драм, фантазий, а наши библиотеки, битком набитые многими тысячамм книг российского сочинения, а наши Гомеры, Шекспиры, Гете, Вальтер Скотты, Байроны, Шиллеры, Бальзаки, Корнели, Мольеры, Аристофаны? Разве мы не имеем Ломоносова, Хераскова, Державина, Богдановича, Петрова, Дмитриева, Карамзина, Крылова, Батюшкова, Жуковского, Пушкина, Баратынского и пр. и пр. А! что вы на это скажете?"

А вот что, милостивые гоаудари: хотя я и не имею чести быть бароном, но у меня есть своя фантахия {7}, вследствие которой я упорно держусь той роковой мысли, что, несмотря на то, что наш Сумароков далеко оставил зас обою в трагедиях господина Корнеля и господина Расина, а в притчах господина Лафонтнна; что наш Херасков, в прославлении на лире громкой славы россов, сравнялся с Гомером и Виргилием и под щитом Владимира и Иоанна {8} по добру и здорову пробрался во храм бессмертия {То есть во "Всеобщую историю" г-на Кайданова.}, что наш Пушкин в самое короткое время успел стать наряду с Байроном и сделаться представителем человечества; несмотря на то, что наш неистощимый Фаддей Венедиктович Булгарин, истинный бич и гонитель злых пороков, уже десять лет доказывает в своих сочинениях, что не годится плутовать и мошенничать человеку comme il faut {приличному (франц.). - Ред.}, что пьянство и воровство суть грехи непростительные, и который своими нравоописательными и нравственно-сатирическими (не правильнее ли _полицейскими_) романами и народно-умористическими статейками на целые столетия двинул вперед наше _гостеприимное_ отечество по части нравоисправления; несмотря на то, что на шюрый лев поэзии, наш могущественный Кукольник, с первого прыжка догнал всеобъемлющего исполина Гете и только со второго поотстал немного от Крюковского; несмотря на то, что наш достопочтенный Николай Иванович Греч (вкупе и влюбе с Фаддеем Венедиктовичем) разанатомировал, разнял по суставам наш язык и представил его законы в своей тройственной грамматике - этой истинной скинии завета, куда, кроме его, Николая Ивановича Греча, и друга его, Фаддея Венедиктовича, еще доселе не ступала нога ни одного профана; тот Николай Иванович Греч, который во всю жизнь свою не делал грамматических ошибок и только в своем дивном поэтическом создании - "Черная женщина" - еще в первый раз, по улике чувствительного князя Шаликова, поссорился с грамматикою, видно, увлекшись слишком разыгравшеюся фантазиею; несмотря на то, что наш г. Калашнико взаткнул за пояс Купера в роскошных описаниях безбрежных пустынь руссской Америки - Сибири и в изображении ее диких красот {9}; несмотря на то, что наш гениальный Барон Брамбеус своею толстою _фантастическою_ книгою насмерть пришлепнул Шамполиона и Кювье, двух величайших шарлатанов и надувателей, которых невежественная Европа имела глупость почитать доселе великими учеными, а в едком остршумии смял под ноги Вольтера, первого в мире остроумца и балагура; несмотря, говорю я, на убедительное и красноречивое опровержение нелепой мысли, будто у нас нет литературы, опровержение, так умно и сильно провозглашенное в "Библиотеке для чтения" глубокомысленным азиатским критиком Тютюнджи-Оглу {10}; - несмотря на все на это, повторяю: _у нас нет литературы_!.. Уф! устал! Дайте перевести дух - совсем задохнулся!.. Право, от такого длинного периода поперхнется в горле даже и у Барона Брамбеуса, который и сам мастак на великие периоды...

Что такое литература?

Одни говорят, что под литератрою какого-либо народа должно разуметь весь круг его умственной деятельности, проявившейся в пичьменности. Вследствие сего нашу, например, литературу составят: "История" Карамзина и "История" гг. Эмина и С. Н. Глинки, исторические розыскания Шлёцера, Эверса, Каченовского и статья г. Сенковского об исландскмх сагах, физики Велланского и Павлова и "Разрушение Коперниковой системы" с брошюркою о _клопах_ и _тараканах_; "Борис Годунов" Пушкипа и некоторые сцены из исторических драм со _штями_ и _анисовкою_, одв Державина и "Александроида" г. Свечина и пр. Если так, то у нас есть литература, и литература, богатая громкими именами и не менее того громкими сочинениями.

Другие под словом "литература" понимают собрание известного числа изящных произведений, то есть, как говорят французы, chef d'oeuvres de litterature {образцовые литературные произведения (франц.). - Ред.}. И в этом смыале у нас есть литература, ибо мы можем похвалиться большим или меньшим числом сочинений Ломоносова, Державина, Хемниццера, Крылова, Грибоедова, Батюшкова, Жуковского, Пушкина, Озерова, Загоскина, Лажечникова, Марлинского, кн. Одоевского и еще некоторых других. Но есть ли хотя один язык на свете, на коем бы не было скольких-нибудь образцовых художественных произведений, хотя народных песен? Удивительно ли, что в России, которая обширностид своею превосходит всю Европу, а народонаселением каждое европейское государство, отдельно взятое, уюивительно ли, что в это
Страница 1 из 21 Следующая страница