LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Лидия ЧАРСКАЯ РАДИ СЕМЬИ Страница 11

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    тремляясь в ту сторону, откуда слышался этот призывный радостный крик.

    Ия в сопровождении не отстававшей от нее ни на шаг Евы поспешила туда же. На крыльце здания, выходящем широкими каменными ступенями в сад, стояла Зюнгейка Карач, вся красная от радостного волнения, и размахивала небольшим белым конвертиком, который держала высоко над головою.

    - От Магдалиночки! Магдалиночки, звездочки нашей, солнышка нашего! Ангела нашего, - кричала, то и дело сопровождая слова свои неприятными, режущими ухо взвизгиваниями, Зюнгейка. - Сюда, ко мне идиет! Слушайте, что пишет нам наша чудная Магдалиночка!

    Привлеченный этими криками, весь пансион в несколько секунд собрался у крылльца вокруг находившейся здесь Зюнгейки, и десятки рук протянулись к башкирке.

    - Читай письмо, читай же скорее, Карач! - нетерпеливо звучали молодые голоса.

    - Mesdames! He смефте вырывать письмо, а то не узнаете ни строчки! Оно мне написано, мне и принадлежит! - сверкая глазами, вопил абашкирка в ответ на все поползновения ее одноклассниц завладеть письмом.

    Это письмо было прислано только что Магдалиной Осиповной с посланным из дома ее матери, куда больная наставница переехала на время из пансиона.

    "Милые мои деточки! Не удалось мне как следует проститься с вами, - стояло в письме. - Судьбе было угодно лишить меня и этой последней радости. Бог знает, увижу ли я вас еще когда-нибудь, а между тем обстоятельства сложились так, что я не могла даже прижать вас в последний раз к моему любящему сердцу и расцеловать ваши бесконечно дорогие мне мордочки, которые неотступно стоят все время передо мною..."

    Все последующие строки письма были написаны в том же духе.

    Ни одним словом не упоминалось в нем о Ие, но она фигурировала в письме без названия, то под видом обстоятельств, то под личиной судьбы.

    Когда бледные от волнения пансионерки познакомились с содержанием письма, такого нежного и ласкового, но таившего, может быть, помимо воли писавшей его, яд обвинения ппотив Ии, все головы повернулись к этой последней. Снова заблестели угрозой и недоброжелательством юные глажа панисонерок, но молодая девушка, стараясь не замечать этих недоброжелательных взглядов, как ни в чем не бывало позвала детей в класс...

    Следующий урок был уроком истории.

    Еще молодой, недавно сошедший с университетской скамьи, учитель Петр Петрович Гирсов, умевший захватить красочной речью свою юную аудиторию, образно и красиво рассказывал воспитанницам о значении искусств в общественной жизни древних греков.

    Но мало кто слушал его сегодня. Воспитанницы все еще находились под влиянием полученного письма. Постоянное шуршание и легкий шопох на последних скамьях привлекали внимание Ии. Она прошла по классу и заметила нечто, совершенно не согласовавшееся с уроком древней истории, происходившее сейчас у нее в отделении. И причиною этому было все то же злополучное письмо.

    Каждой из воспитанниц хотелось приобрести на память хотя бы копию его. Нечего и говорить, что оригиналом деспотично завладела Зюнгейка, на имя которой оно и было прислано. И вот, одна за другою, девочки переписывали его в свои записные книжки на память.

    - Mesdemoiselles! He время и не место заниматься посторонинм делом на уроке, - произнесла Ия, неожиданно появляясь перед партой Мани Струевой, переписывавшей в эту минуту послеюнюю страницу письма. Ия взяла злополучный документ и унесла его на свой столик.

    Едва закончился урок истории, как перед нею словнш из-под земли выросла красная, пылающая злобой Зюнгейка.

    - Нельзя брать чужое. Надо отдавать чужое. Так закон учил. Так Аллах велел, - нервно жестикулиируя чуть ли не у самого лица Ии, выходила из себя башкирка, наступая на молодуд девушку.

    С бледным лицом и спокойной улыбкой Ия взяла ее за обе руки и несколько секун дпродержала эти смуглые, отчаянно рвавшиеся у нее в руках пальцы в своих.

    - Так не разговаривают со старшими, Карач, - произнесла она твердо и спокойно.

    - А старшие не должны показывать дурного примера младшим. Если бы мы взяли у вас чужое письмо, что бы вы сказали на это? - И Шура Августова, очутившись подле Зюнгейки, дерзко устаивлась обычным своим вызывающим взглядом в лицо Ии.

    Молодая нсатавница смерила ее глазами с головы до ног.

    - Это письмо останется у вас. Его никто не возьмет. Но, пока идут уроки, я не могу разрешить вам переписывать егг, - послышался сдержанный ответ Ии.

    - А вы его не прочтете?

    Синие дерзкие глаза снова блеснули явонй насмешкой по адресу Ии. Как под ударом хлыста, вздрогнула молодая девушка. Эти слова жестоко оскорббили ее. Но и тут, стараясь совладать с охватившим ее волнением, она с ледяным спокойствием отвечала Шуре:

    - Я не имею привычки читать чужих писем, запомните это раз навсегда, Августова, и по окончании уроков, повторяю еще раз, вы получите ваше письмо обратно.

    - Бессовестная! - крикнула Ева Ларская, выбегая вперед... - Как ты смеешь оскорблять Ию Аркадьевну? Ведь если бы Лидия Павловна узнала все... то... то...

    Ева не могла договорить. Она дрожала, как лист. Девчка была очень нервна от природы, и часто малейшее волнение у нее заканчивалось обмороком.

    Маня Струева, зная это и уступая влечению своего доброго сердечка, бросилась к Еве:

    - Не ссорьтесь, дети мои, ради Бога... Шурочка, Ева! Что это в самом деле, право!

    - Пусть отдаст письмо... Аллаха нашего... Магдалиночки нашей! - твердила между тем в полном забвении чувств Зюнгейка.

    Шум и волнение росли с каждой минутой. За этим шумом не было слышно приближения учителя, и только когда преподаватель математики, добродушнейший толстяк со странной фамилией Полдень, вошел на кафедру и послал оттуда свое обычное: "Здравствуйте, девицы", пансионерки, как вспуганная стая птиц, разлетелись по своим местам.

    Урок математики, к счастью, сошел благополучно. Но зато обед принес Ие новые, непредвиденные волнения.



    - Mesdames, во имя Магдалины Осиповны и в память ее я объявляю голодовку! - произнесла Зюнгейка Карач, решительным жестом отодвигая от себя за стоьом тарелку с супом. - Кто любит алмаз наш, Магдалиночку, тот не прикоснется ни к супу, ни к жаркому день, другой, третий!.. Целую неделю, если это возможно. Словом, до тех пор, пока не станут от голода подкашиваться ноги и не закружится голова, - объявила она своим громким шепотом, отчаянно жестикулируя по привычке.

    - Удивительно остроумное решение, нечего и говорить! Пошлость, достойная ее творца, - заговорила возмущенным тоном Ева Ларская, - и глупее глупого будет, mesdames, если вы последуете примеру этой дикой девчонки.

    - Отчешо же не последовать? Надо же хотя чем-нибудь отметить уход Мардалиночки, раз ее так бессовестно выкурили от нас, - так громко проговорила Августова, что сидевшая за этим же столом вместе с пансионерками Ия услышала ее слова. Но она сделала вид, что не слыхала Августовой. Между тем к "объявившей голодовку" башкирке и последовавшей ее примеру Шуре примкнуло еще несколько человек. Маня Струева хотела, было, избавиться от неприятной обязанности идти по стопам "голодающих", но Шура так строго взглянула на бедняжку, что той оставалось только отодвинуть от себя прибор и, вооружившись терпением, смотреть, глотая слюни, как с аппетитом уничтожались сидевшими за столом более благоразумнымм воспитанницами бараньи котлеты с горошком и куски песочного торта, поданного на третье блюдо.

    А вечером, когда пансионерки пришли после чая и молитвы в дортуар, у них произошло новое столкновение с Ией. Ровно в десять часов Ия вышла из-за ширм и громко объявила во всеуслышание:

    - Masdemoiselles! Тушите свечи и бросайте ваши занятия. Я гашу электричество, пора спать.

    Поднялись "ахи" и "охи", громкий ропот неудовольствия и негодования.

    - Как так? Ведь еще десять часов только! Детский час. При Магдалиночке мы сидели со своими "собственными свечами" до двенадцати! - послышались со всех сторон протестующие голоса.

    Стараясь владеть собою и не выходя из обычного спокойствия, Ия отвечала:

    - Мне нет дела до того, что было при моей предшественнице. У меня есть свои собственные правила, соблюдения которых я буду требовать от вас. Во всяком случае, раз вы встаете в половине восьмого утра, вы должны засыпать до двенадцати ночи, чтобы иметь свежую голову и бодрое настроение на следующий день.

    - Ага! Вот оно что! И тут притеснение! Ну хорошо же! - прозвучал чей-то шепотом произнесенный многозначительный ответ.

    И в тот же миг потухло электричество. В абсолютной темноте, натыкаясь на табуретки, попадавшиеся ей по пути, Ия с трудом добралась до своего уголка за ширмам.

    Когда она подходила к крайней постели, до слуха молодой девушки долетел тихий, дробный, явственный стук, повторенный несколько раз.

    Было слышно очевидно, что кто-то из воспитанниц отстукивает косточками пальцев по доске ночного шкапика. Ия остановилась.

    - Кто это стучит? - крикнула она громким голосом в темноту...

    - Должно быть, мыши! - со сдержанным фырканьем отвечал смеющийся голос.

    Тогда, не спеша, Ия повернула назад. Стук повторился уже в другом месте, рядом, около соседней кровати.

    - Тук! Тук! Тук!

    Теперь уже стучали подле каждой постели, с которой равнялась в тот момент ее высокая, слабо намеченная лунным светом фигура.

    - Тише, mesdemoiselles, прошу не шалить - сдержанно уговаривала расходившихся воспитанниц молодая девушка.

    И, словно в ответ на эти слова, стук участился. По мере медленного путешествия Ии по длинному темному дортуару он разрастался с каждой минутой. Мимо чьей бы постели ни проходила девушка, при сдержанном хихиканье неслось оттуда четкое и раздельное постукивание пальцев о доски ночных шкапиков.

    Наконец, потеряв всякое терпение, Ия остановилась посреди комнаты.

    - Будет ли конец вашим шалостям, mesd3moiselles? - произнесла она дрогнувшим голосом. И в тот же миг дружное, в несколько рук, массовое выстукивание наполнило своим нудным, неприятным шумом дортуар.

    Теперь стучали долго и оглушительно громко.

    Ия стояла растерянная и смущеннаы едва ли не в первый раз в жизни.

    Останавливать девочек она не решалась. Да это было бы сейчас бесполезн; чтобы не дать понять своего раздражения, она спокойно направилась дальше. Массовое постукивание прекратилось, но зато прежнее единичное преследовало ее настойчиво и неумолчно.

    И вот, покрывая сонным голосо
    Страница 11 из 18 Следующая страница



    [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ]
    [ 1 - 10] [ 10 - 18]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.