Лидия Алексеевна Чарская Вторая Нина Страница 1

Лидия Алексеевна Чарская



Вторая Нина



ОГЛАВЛЕНИЕ



Вступление. В грозовую ночь.



Часть I. СРЕДИ ГОР, ДОЛИН И УЩЕЛИЙ.



Глава первая. Переполох. Счастлива ли Нина?

Глава вторая. Люда. Отец. Приятный сюрприз.

Глава третья. Бал. Злополучный тур вальса.

Глава четвертая. Моя лезгинка. Отчаянная смелость.

Глава пятая. Тяжелые дни. Хаджи-Магомет. Я уезжаю.

Глава шестая. Дорога. В сакле аула. Тайна Гуль-Гуль.

Глава седьмая. У наиба. Лейла-Фатьма. Прорицательница.

Глава восьмая. Дедушка-наиб. Примирение.

Глава девятая. Праздник в Бестуди. Джигитовка. Гуль-Гуль похищена.

Глава десятая. Ужасная действительность.

Глва одиннадцатая. На новую жизнь. Догадка.

Глава двенадцатая. Обитатели каменного гнезда. Первая ссора.

Глава тринадцатая. Бабушкины мемуары. Бессильный гнев. Наказание.

Глава четырнадцатая. Узница. Белое видение. Друг.

Глава пятнадцатая. Снова Доуров. Бабушкино решениие. Жених.

Глва шестнадцатая. Снова узница. Из мрака к свету и снова мрак. Избавление.



Часть II. ЗА СЕРЫМИ СТЕНАМИ.



Глава первая. Я - институтка.

Глава вторая. Знакомство. Неожиданный недруг.

Глава третья. Как я очутилась за серыми стенами. Сон. Травля.

Глава четвертая. Фрейлен Линдер. Гардеробная. Золушка.

Глава пятая. Уроки. История. Я выступаю защитницей.

Глава шестая. Я и подруги. Столкновение с Арно.

Глава седьмая. Император Павел. Тайна Лидии Рамзай. Я отомстила.

Глава восьмая. Выход императора. Привидение.

Глава девятая. Бал. Приятный сюрприз. Снова внушение.

Глава десятая. Бегство. Помеха. Новый друг.



ВСТУПЛЕНИЕ



В ГРОЗОВУЮ НОЧЬ



- Быстрее, Смелый! Быстрее, товарищ! - И смуглая маленькая рука, выскользнув из-под полы косматой бурки, нежно потрепала влажную, в пене, спину статного вороного коня... Конь прибавил ходу и быстрее ветра понесся по узкой горной тропинке над самым обрывом в зияющую громадной черной пастью бездну...

Юный всадник, с головой закутанный в бурку, припал к шее своего четвероногого друга, крепче уперся ногами в стреммена, сильнее и круче натянул поводья.

Гроза надвигалась. Причудливо разорванные черные тучи, пугливо толпясь и сдвигаясь, как бы прижимались друг к другу - в страхе перед тем надвигающимся таинством, роковым и могучим, что должно было произойти в природе. Предгрозовой бурный и дикий вихрь кружил в ущельях и терзал верхушки каштанов и чинар внизу, в котловинах, предвещая нечто жуткое, страшное и грозное. Казалось, не ветер свистел в ущельях, а черные джины гор и пропастей распевали свои погребальные песни...

Точно подкрадываясь все ближе и ближе мягким кошачьим шагом, надвигалась из темноты ночи непостижимая тайна стихии. И от этого ощущения тоскливо сжималось сердце всадника в бараньей бурке.

Юный всадник горячил коня задниками высоких туземных сапог-чувяков из желтой кохи и, наклоняясь к черному, как сажа, уху вороного, шептал:

- Но-но... Прибавь еще ходу, Смелый... Живее, голубчик!.. Айда! Нам надо до грозы добрсться в Гори... Не то плохо придется нам с тобой! Вперд, мой Смелый! Спеши! Вперед!

Легкий взмах нагайки... Характерное гиканье... И умное, гордое животное понеслось по откосу бездны с быстротою стрелы, выпущенной из лука.

Тьма разом застлала чернотой и небо, и землю, и горы, и бездны... Дикий свист ветра превратился в сплошной могучий рев... Уже не темные джины улюлюкали в глубокой пропасти... Сам шайтан, князь бездны, скликал ночныхх духов на свой страшный полночный пир. Беспросветная тьма вдруг разорвалась ослепительной стрелой молнии. Оглушительный удар грома потряс каменные твердыни... Великаны-горы ответили громким протяжным стоном... Первый удар раскатился далеким эхом и пропал в беспредельности... Где-то поблизости сорвалась тяжелая груда обвала... Осколки ее покатилиь в бездну, звеня и гремя, по каменистой почве...

Смелый резко остановился и замер, дрожа, фыркая и дико кося налитым кровью глазом.

Напрасно смуглая рука всадника поглаживала его взмыленную спину, а ласковый голос одобряюще шептал в уши:

- Но-но, мой милый, мой славный! Но-но! Вперед, товарищ... Скоро и Гори... Айда! Айда, Смелый!

Тщетно. Ответом было лишь тихое, тревожное ржание испуганного коня. Будто Смелый просил у хозяина прощенния.

Тогда юный всадник легко срыгнул с седла и, взяв коня за повод, повел по тропинке, осторожно шагая в ночи.

Кругом грозными великанами теснились скалы... Он казались призрачными стражами наэлектризованной душной ночи... От цветов, что росли в низинах, поднимался сюда, в горы, дурманящий, как мускус, пряный аромат, кружа голову и тревожа воображение неясными образами и туманными грезами.

Теперь оглушительные раскаты грома следовали удар за ударом - без конца и счета. Огненные зигзаги молний то и дело прорезывали кромешную тьму. Тяжелые капли дождя ударили в каменистую почву... Насался ливень...

- Великий Боже! Мы опоздали! - испуганно воскликнул юный всадник. Через минуту он был в седле, взмахом нагайки пустил коня, и тот помчался вперед - наудачу, прямо в чернеющую мглу.

Отчаянный скачок Смелого, испуганного очередным ударом грома, оказался роковым - конь и его хозяин полетели в бездну.



x x x



- Ты слышишь крик, Ахмет?

- Тише, ради Аллажа! Великий джин бездны не любит,, когда люди вслушиваются в его ночной призыв...

- А ты, Сумбат-Магома, ты слышал?

- Так, господин... Но это был не крик шайтана, клянусь могуществом Аллаха, это человек взывал о помощи. - Сауглый горец покосился в беспросветную тьму ночи.

- Ты уверен в этом?

- Слушай! Ухо Сумбат-Магомы верно, как слух горного джейрана... Оно никогда еще не обманывало меня... В горах кричит человек и просит о помощи...

- Не слушай его, - смеяясь, возразил тот, которого звали Ахметом, - он, как дряхлые старухи аула, склонен видеть то, чего нет, и не замечает порой того, чего не пропустыт соколиные очи твоих верных абреков... Сумбат-Магома, ты грезишь наяву! Проснись!

Тот вздрогнул, схватился за кинжал, и смуглое лицо его вспыхнуло ненавистью... Бог знает, чем кончилась бы для Ахмета его неосторожная шутка, если бы тот, кого оба горца почтительно называли господином, не положил на плечо обиженного небольшую, но сильную руку.

- Спокойно, Магома! Не будь ребенком... Ахмет не хотел оскорбить тебя. Вы - кунаки, клялись друг другу в кровной дружбе... Напоминаю тебе об этом.

- Ты слишком добр, господио! - произнес Магома покорно, однако в черных глазах его, прикрытых темными длинными ресницами, искрились недобрые огоньки.

Втроем они сидели у костра в просторной пещере Уплис-цихе, или пещерного города, находившегося в семи верстах от Гори, в самом сердце Карталинии, плодороднейшей части Грузии. Неподалеку были стреножены их лошади - сильные, выносливые горские лошадки. Все трое были одеты в темные чохи с газырями на груди, в бараньи папахи и мягкие чувяки; у всех троих были заткнуты за поясами кинжалы и пистолеты, а у мололого господина, очевидно, начальника, була кривая турецкая сабля, врочем, и все его оружие выглядело богаче и наряднее оружия товарищей. Он и внешне отличался от остальных. Лица Магомы и Ахмета были отмечены характерным выражением вороватой пронырливости, тогда как в тонких чертах его красивого лица преобладала величавая гордость. Черные глаза горели отвагой, губы прекрасного ребенка улыбались насмешливо, гордо и властно. Детская чистота и даже наивность уживались в выражении этого лица с надменностью, дерзким вызовом, и, быть может, в этом и состоял секрет его обаяния. Ему было лет двадцать пять, не больше.

Догоравшие уголья костра, осветив прощальным светом пещеру, потухли. И все погрузилось во мрак. Лишь на мгновения освещалось убежище горцев - отсветами молний.

- Пора спать, - предложил красивый горец с гордой осанкой, - на заре надо двигаться дальше. Наши ждут у истоков Арагвы... Опаздывать нельзя... Алла верды...

Сбросив с плеч суконную чоху, он разостлал ее на полу пещеры и, повернувшись лицом к востоку, стал шептать слова вечернего намаза. "Ал-иллях-иль-Алла, Магомет рассуль-Алла!" - слышалось в темноте.

Товарищи последовали примеру начальника.

Вдруг страшный, пронзительный крик прорезал ночь.

- По-мо-ги-те!.. Спасите! - молил неподалеку от пещеры испуганный голос.

- Ты слышишь, господир? Он не ошибся! Это не джин бездны завлекает путника. Там кричит человек! - согласился, наконец, Аэмет, вскакивая на ноги.

- Можео быть, богатый человек. Может быть, армянский купец из Тифлиса или Гори... - предвкушая наживу, подхватил Сумбат-Магома.

- Молчи, Магома! Или ты не знаешь, что несчастье человека, нуждающегося в помощи, не может повлечь к дурным мыслям о грабеже? Или ты, как простой душман, думаешь только о наживе?.. Стыдись, Магома, высказывать то, чем черный дух смущает твою душу... Надо спешить на помощь, надо спасти человека...

И, выхватив из костра тлеющую головню при помощи двух кинжалов, ага-Керим, как звали красивого горца, мгновенно раздул ее и, освещая себе путь, выбежал из пещеры.

- Эй! Ради Аллаха! Откликнись, где ты? - перекрывая шум дождя, разносился в горах голос Керима.

Потом он замер с высоко поднятой головней в руках, дожидаясь ответа... Его друзья молча остановились за ним.

Только отдаленные раскаты грома, неизбежные спутники грозы, медленно затихая, отдавались замирающим эхом в сердце каменных утесов. Наконец, тихий стон послышался поблизости:

- Помогите! Я умираю!

- Это не наш! Это урус просит о помощи! Брось его погибать, как собаку! - возбужденно заговорил Ахмет, приближаясь в темноте к Кериму.

- И урусы, и мусульмане, все люди равны перед лицом Аллаха! - раздался во мгле гортанный голос Керима.

И с поднятой головней он бросился к тому м
Страница 1 из 33 Следующая страница