Лидия Алексеевна Чарская Княжна Джаваха Страница 6

запрягать ее в фаэтон для Юлико, а ты будешь сидеть до тех пор дома, пока осенью я не отвезу тебя в институт!

Слова бабушки как громом меня поразили... Мне казалось, что земья уходит из-под моих ног!

Институт... возможность потерять Шалого и в конце концов жалобы, вечные жалобы этого противного Юлико...

- Нет... нет... ни за что не расстанусь с Шалым и не поеду в институт... Ведь не повезут же меня туда связанную в самом деле! А Юлико я ненавижу и никогда не перестану изводить его...

Так рассуждала я, и в голове моей зрели планы один другого замысловатее, как бы досадить ненавистному мальчишкр.

Я вышла, шатаясь, из комнаты.

Моя злоба к Юлико разгоралась все сильнее и сильнее...

Мне живо стали представляться картины одна другой несообразнее, но полные огня и красок, на которыр способно только пылкое воображение молоденькой южанки. Мне казалось, что я - могущественная из королев, веду непримиримую войну с моим родственником, тоже королем, Юлико. Мы бьемся долго, бьемся насмерть... Мои воины оказывают чудеса храбрости... Враги побеждены... Король их - мой пленник... Он стоит передо мною, весь закапанный кровью, со связанными за спиной руками, испуганный насмерть тем, что его ожидает. А его ожидает смерть. Этого требуют мои воины...

- Князь Юлико... то есть король (поправляю я себя мысленно), знаете ли вы, что будет с вами?

Он бледнеет, ноги его дрожат и подкашиваются... Он на коленях предо мною униженно молит о пощаде.

- Вы должны умереть, ваше величество, - говорю я (в такую минуту я не могу называть его иначе, и потом он, в моем воображении, был храбр и дрался, как лев).

Он поднимает ко мне бледное и прекрасное лицо... (Непременно прекрасное... Юлико, король моей фантазии, не может обладать лдинным носом и мышиными глазками настоящего Юликр.) Я читаю в его лице смертельный ужас.

Тргда я сзываю моих воиноа звуком серебряного рога, такого именно, какой бывает только у героев и вождей, и говорю им:

- Я, ваша королева, прошу у вас милости для этого царственного пленника... Я отдаю вам за его жизнь все мои сокровища! Вы должны, вопреки обычаю предков, пощадить его!

И вожди и воины, пораженные моим великодушием, высоко поднимают меня на щите, как это делалось у древних народов, и молодой пленный король склоняется к моим ногам, целуя мои одежды.

- Вот как я тебе отомстила, Юлико! - кричу я ему и, забыв действительность, бегу, как безумная, по чинаровой аллее.

Мои щеки горят... Разметавшиеся косы хлещут меня по спине... Я натыкаюсь на Абрека, седлающего Шалого...

- Скорей, скорей, едем, Абрек! - кричу я в исступлении.

Но вдрууг взгляд мой замечает ненавистную маленькую фигуру, приютившуюся в тени каштана, и я бросаю новое оскорбление Юлико - не королю воображаемой сказки, а настоящему Юлико с длинным носом и мышиными глазками:

- Слушай, князь-девчонка, если ты еще раз осмелишься сплетничать на меня бабушке, то я затопчу тебя копытами моего Шалого! Слышишь?

И вихрем уношусь в горы...



Глава IV



Бэлла. Неожиданная радость



- Нина! княжна-джаным! Сердце мое!

- Бэлла-радость!

- Золотая Нина!

- Бэлла! Бэллочка! Драгоценная.

Весь этот поток нежных имен вылился сразу с бурными поцелуями и горячими объятиями у ворот нашего сада, где стояли две чистокровные горные лошадки и два джигита в праздничных нарядах. В одном я узнала дедушку Магомета; другой, молоденький, быстроглазый, оказался моей хорошенькой теткой, сестрой покойной деды, Бэллой, дочерью Хаджи-Магомета-Брека. Хотя моя тетка была старше меня лет на 6 или на 7, но мы были с нею закадычными друзьями. Бэлла редко бывала в Гори, и потому ее громадные черные глаза так и сияли жадным любопытством.

- Золотая моя джаным, хорошенькая, изумрудная моя, яхонтовая... - тянула она своим певучим голоском, и смеялась и целовала меня, и звенела запястьями подг олубым, золотом шитым бешметом.

- А мы ехади... долго... ехали... все горами... горами... останавливались только у духанов*, а ночевали в аулах... - рассказывала она, поминутно пересыпая свою речь веселым, детски-беспечным смехом.

______________

* Духан - кабачок, харчевня.



- Как же ты без чадры*, Бэлла? - удивилась я, зная, что дед Магомет строго придерживается обычаев горцев.

______________

* Обычай татарок скрывать лицо чадрою.



- Тсс! - лукаво погрозила она пальцем и поктсилась на отца, дружески обнимающегося с подоспевшим папой. - Чадра под бешметом... Здесь урусы, а ваши женщины не прячутся под чадрою... Я в гостях у урусов.

- Молодец Бэлла! Ай да дикая козочка, - рассмеялся мой отец и повел дорогих гостей к дому.

- А у нас новость, - шепотом сообщала я моему другу. - Приехала чужая бабушка... такая важная и сердитая... А с нею брат... двоюродный... Такой кудрявый... вот увидишь, и злющий, как голодный волчонок.

- Голодный волчонок! - подхватила Бэлла и громко, раскатисто рассмеялась.

На крыльце нежданных гостей встретила бабушка со своиа неизменным Юлико.

- Здравствуй, Хаджи-Магомет, добро пожаловать, - насколько могла любезнее, приветствовала она деда, своего давнишнего врага.

- Здравствуй, княгиня, - сурово, без улыбки ответил старик, не любивший ее за ее чрезвычайную кичливость.

- Здравствуй, госпожа! - прозвучал звонко голосок Бэллы, и смеющееся, полное своеобразной прелести личике предстало перед старухой.

- Эта хорошенькая девушка - твоя дочь ага-Магомет? - обратилась бабушка к гостю.

Тот молча кивнул головою.

- Ты счастлив должен быть, ага, имея такую прекрасную дочь!.. - желая довершить любезность, продолжала бабушка.

- Будь благословенна Аллахом, госпожа, за твою доброту, - сурово произнес старик и остановил ласковый и грустный взгляд на дочери.

"Верно, он вспомнил деду", - подумала я и не ошиблась.

- У меня былс и другая дочь, такая же прекрасная и добрая, но вооею Аллаха она в раю... - тихо произнес он.

Всем стало грустно... Всем вспомнилась моя милая, незабвенная красавица-мать.

- А вот это внук мой, княжич Юлико, - не без тайной гордости произнесла бабушка, выдвигая вперед своего любимца.

И вдруг веселое личико моей молоденькой тетки сморщилось от спеха, и задрожали, и запрыгали на ее груди звонкие золотые монисты и ожерелья.

Она без церемонии трогала пальцами бархатный костюмчик моего кузена, его отложной воротничок, его длинные, как у девочки, кудри и хохотала до упаду.

- Косы девушки... шальвары мальчика... ай да джигит! - кричала она, не стесняясь, между бешеными приступами хохота.

Мы с отцом не могли не улыбнуться, смотря на эту веселую и живую дикарку.

- Перестань, Бэлла !- строго прикрикнул дед, видя, что старая княгиня начинает краснеть от приступа досады и сам виновник этого смеха не знает, куда деться от смущения.

Смех прекратился, но Бэлла долго не могла успокоиться. Много позднее, с возрастающим хохотом, говорила мне:

- Я думала, это кукла... а он живой, настоящий... Джигитом будет.

И мы обе, и тетка и племянница, полные веселья и жизненного задора, умирали со смеху.

- Знаешь, зачем я приехала? джанночка, светик мой! - говорила мне она, увлекая меня на наше любимое место - под ветви густолиственной чинары, и быстро птодолжала, не дожидаясь моего ответа: - Ведь Бэлла, не простая Бэлла, Бэлла счастливая... под хорошей звездой родилась... Бэлла замуж идет за узденя... за богатого... всего много будет... и табун будет... и стадо будет... и золото... все!

- Бэллочка! - воскликнула я в ужасе, - ты замуж! Да ведь ты маленькая!

- Маленькая!.. - засмеялась она неудержимым смехом. - Так что ж? Мне лет много... Еще весна... и еще весна... и еще... три весны и еще... и Бэлла-старуха... и никто не женится на Бэлле... даже самый старый пастух...

- Да как же, Бэллочка, я-то? - чуть не с плачем вырвалось у меня.

- У-у, глупая джанночка! Ты моя подруга будешь, самая близкая... Сестра будешь... На свадьбе моей лезгинку плясать будешь. У-у, красавица моя, лань быстроглазая! душечка!

И она опять целовала меня крепко и восторгалась мною с живостью и горячностью ее азиатской натуры.

Мне ужасно страннйм казалось, что крошка-Бэлла, семнадцатилетняя девушка, подруга моих детских игр, сорванец и веселая шалунья, выходит замуж. Я боялась лишиться моей бойкой черноглазой подруги, но желание присутствовать на ее свадьбе, плясать удалую лезгинку, которую я исполняла в совершенстве, а главное - возможность уехать на несколько дней в горы, где я не была ни разу со дня смрети деды и где меня видели в последний раз маленьким шестилетним ребенком - вот что меня обрадовало! И, не отдавая себе отчета в том - будет ли или не будет счастлива Бэлла, захваченная мыслью о педстоящих мне удовольствиях, я запрыгала и закружилась, хлопая в ладоши, вокруг моей хорошенькойй приятельницы.

- Ай, Бэлла, ты княгиня будешь... настоящая княгиня! Ваше сиятельство...

И мы снова обнимались и хохотали, приводя бабушку в негодование нашими дикими проявлениями восторга.

- А когда же мы поедем? - приставала я к отцу за обедомм, лукаво переглядываясь с сибящей против меня Бэллой.

- Завтра я отпущу вас с Юлико... Дедушка Магомет, - обратился отец к своему тестю, - ты возьмешь с собою маленького княжича?

- В доме старого Магомета рады гостям! - ласково ответил мой дед. - А разве княгиня побрезгует моим гостеприимством?

Но бабушка с любезной благодарностью отклонила предложение.

- Стара я уже для таких поездок, - сказала она, - а Юлико пусть едет, - одбавила она милостиво. - Только я не отпущу его без старой Анны. А ты, Георгий, не поедешь в горы?.. - обратилась она к отцу.

Но у отца были постоянные занятия. Войска перебирались в лагерь, и он не мог отлучиться надолго от своего полка.

- Я пришлю тебе мой подароп, Бэлла, - ласково обратился отец к затуманившейся на минуту свояченице.

Они были большими друзьями, и молодой горянке очень хотелось видеть его на своей свадьбе.

Напоминание о подарке, однако, живо прогнало печаль с ее милого личик
Страница 6 из 32 Следующая страница