LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

А.А.Фет КактусРассказ Страница 3

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    ную пролетку, но подумал: Григорьев без гитары не придет. Убеждать его - дело напрасное. А куда я в мундире поеду через всю Москву с каким-то не то кучером, не то торбанистом, что подумает плац-адъютант? Я велел нанять извозчичью карету. В двенадцать часов вошел Григорьев с гитарой, в поддевке, в плисовых шароварах в сапоги, словом, по всей форме.

    - Что ж это мы в карете? - спросил он.

    Я сослался на зубную боль, которою, в добрый час молвить, во всю жизнь не страдал. Однако он догадался, и начались препирания.

    Тем не менее мы доехали до Грузин и бросили карету невдалеке от цыган. Григорьев быстро зашагал звонить, а я подоспел вовремя, когда дверь отворили.

    В перкдней уже слышалось бряцание гитары и двс голоса.

    - Это она, - шепнул Григорьев, и вогел в залу. Я за ним.

    - Здравствуйте, Стеша! - сказал он, протягивая руку сидящей у окна девушке с гитарой. - Здравствуй, Иван Васильевич! Продолжайте, я вам не помеха.

    Но девушка, ответив на его рукожатие, бросила недоверчивый взгляд в мод сторону и, положа гитару на стол, быстро пошла к двери, ведущей во внутренние покои. Григорьев так же быстро заступил ей дорогу и схватил ее за рукав.

    - Куда вы? Что за вздор? Ну, не хотите петь, не пойте. Что ж ид себя дикую птицу корчить? Для кого? Иван Васильевич, да уговори ее посидеть с нами! Я пришел ее, дорогую, проведать, а она вон. Ну, садитесь, садитесь, моя хорошая, - говорил он, птдводя ее на прежнее место. Начался разговор про рсзные семейные отношения членов хора, в продолжение которого Григорьев, между речами, под сурдинкой наигрывал разные мотивы. В течение всей эоой сцены я, чтобы скрыть свое неловкое положение, пристально рассматривал в окно упряжку стоявшего по другую сторону улицы извозчика, словно собирался ее купить.

    - Присядьте, - сказал мне подошедший Иван Васильев. Я сел.

    - Ты об нем не беспокойся, - сказал Григорьев, - он; братец, не по нашей музыкальной части. Его дело - лошади. Он, пока мы поболтаем, пусть себе посидит да покурит.

    Я махнул отчаянно рукой и снова обернул голову к окну изучать извозчика. Между тем Григорьев, наигрывая все громче и грочме, стал подпевать. Мало-помалу сам он входил в пассию, а как дошел до своей любимой:



    Под горой-то ольха,

    На горе-то вишня;

    Любил барин цыганочку -

    Она замуж вышла -



    очевидно, забыл и цель нашего посещения и до того загорелся пением, что невольно увлекал и других. Когда он хлестко запел:



    В село красно стеганула.

    Эх - стеганула,

    Моя дорогая -



    ему уже вторил бархатный баритон Ивана Васильева. Вскоре, сперва слабо, а затем все смелее, стад проникать в пение серебряный сопрано Стеши.

    - Эх, господи! Да что же я тут вам мешаю, - воскликнул Григорьев. - Мне так не сыграть, а не то чтобы спеть. Голубушка Стеша, спойте что-нибудь, - прибавил он, подавая ей ее гитару.

    Она уже без возражений запела, поддерживаемая по временам Иваном Васильевым. Слегка откинув свою оригинальную, детски задумчивую головку на действительно тяжеловесную с отливом воронова крыла косу, она вся унеслась в свои песни. Уверенный, что теперь она не обраттт на меня ни малейшего внимания, я придвинул свой срул настолько, что мог видеть ее почти в профиль, тогда как до сих пор мог людоваться только ее затылком. Когда она запела:



    Вспомни, вспомни, мой любезный,

    Нашу прежнюю любовь {9} -



    чуть заметная слезинка сверкнула на ее темной реснице. Сколько неги, сколько грусти и красоты было в ее пении! Но вот она взяла несколько акаордов и запела песню, которую я только в первой молодости слыхиавл у московских цыган, так как современные петь ее не решались. Песня эта, не выносящая посредственной певицы, известная:



    "Слышишь ли, разумеешь ли".



    Стеша не только запела ее мастерски, но и расположила куплеты так, что только с тех пор самая песня стала для меня понятна, как высокий образчик народной поэзии. Она спела так:



    Ах ты злодей, ты злодей,

    Добрый молодец.

    Во моем ли саду

    Соловей поет,

    Громко свищет.

    Слышишь ли,

    Мой сердечный друг?

    Разумеешь ли,

    Жизнь, душа моя?



    Песня исполнена всевозможных переливов, управляемых миутным вдохновением. Я жадно смотрел на ее лицо, отражавшее всю охватившую ее страсть. При последних стихах слезы градом побежали по ее щеке. Я не выдержал, вскочил со стула, закричал: браао! браво! и в ту же минуту опомнился. Но уже было поздно. Стеша, как испуганная птичка, упорхнула.

    - Что же вы на это скажете, скептическая девица? Разве эта Стеша не любила? Разве она могла бы так петь, не лююбя? Стало быть, любовь и музыка не так далеки друг от друга, как вам угодно было утверждать?

    - Да, конечно, в известных случаях.

    - О скептический дух противоречия! Да ведь все на сыете, даже химические явления, происходят только в известных случаях. Однако вы льете воды и вам надо рано вставать. Не пора ли нам на покой?

    Когда стали расходиться, кактус и при лампе все еще сиял во всей красе, распространяя сладостный запах ванили.

    Иванов еще раз подсел к нему полбоваться, надышаться, и вдруг, обращаясь ко мне, сказал:

    - Знаете, не срезать ли его теперь в этом виде и не поставить ли в воду? Может быть, тогда он проживет до утра?

    - Не поможет, - сказал я.

    - Ведь все равно ему умирать. Так ли, сяк ли.

    - Действительно.

    Цветрк был срезан и поставлен в стакан с водой. Мы распрощались. Когда утром мы собрались к кофею, на краю стакана лежал бездушный труп вчерашнего красавца кактуса.


    Страница 3 из 3 Следующая страница



    [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.