LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Всеволод Михайлович Гаршин. Трус Страница 1

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    Всеволод Михайлович Гаршин



    Трус





    Война решительно не дает мне покоя. Я ясно вижу, что она затягивается, и когда кончится - предсказать очень трудно. Наш солдат остался тем же необыкновенным солдатом, каким был всегда, но противник оказался вовсе не таким слабым, как думали, и вот уже четыре месяца, как война объявлена, а на нашей стороне еще нет решительного успеха. А между тем каждый лишний день уносит сотни людей. Нервы, что ли, у меня так устроены, только военные телеграммы с обозначением числа убитых и раненых производят на меня действие гораздо более сильное, чем на окружающих. Другой спокойно читает: "Потери наши незначительны, ранены такие-то офицеры, нижних чинов убито 50, ранено 100", и еще радуется, что мало, а у меня при чтении такого известия тотчас появляется перед глазами целая кровавая картина. Пятьдесят мертвых, сто изувеченных - это незначительная вещь! Отчего же мы так возмущаемся, когда газеты приносят известие о каком-нибудь убийстве, когда жертвами являются несколько человек? Отчего вид пронизанных пулями трупов, лежащих на поле битвы, не поражает нас таким ужасом, как |вид внутренности дома, разграбленного убийцей? Отчего катастрофа на тилигульской насыпи, стоившая жизни нескольким десяткам человек, заставила кричать о себе всю Россию, а на аванпостные дела с "незначительными" потерями тоже в несколько десятков человек никто не обращает внимания?

    Несколько дней тому назад Львов, знакомый мне студент-медик, с которым я часто спорю о войне, сказал мне:

    - Ну, посмотрим, миролюбец, как-то вы будете проводить ваши гуманные убеждения, когда вас заберут в солдаты и вам самим придется стрелять в людей.

    - Меня, Василий Петрович, не заберут: я зачислен в ополчение.

    - Да если война затянется, трьнут и ополчение. Не храбритесь, придет и ваш черед.

    У меня сжалось сердце. Как эта мысль не пришла мне в голову рсньше? В самом деле, тронут и ополчение - тут нет ничего невозможного. "Если война затянется"... да она наверно затянется. Если не протянется долго эта война, все равно, начнется другая. Отчего ж и не воевать? Отчего не совершвть великих дел? Мне кажется, что нынешняя война - только начало грядущих, от которых не уйду ни я, ни мой маленький брат, ни грудной сын моей сестры. И моя очередь придет очень скоро.

    Куда ж денется твое "я"? Ты всем существом своим протестуешь против войны, а все-таки война заставит тебя взять на плечи ружье, идти умирать и убивать. Да нет, это невозможно! Я, смирный, добродушный молодой человек, знавший до сих пор только свои книги, да аудиторию, да семью и еще несколько близких людей, думавший через год-два начатт ирую работу, труд любви и правды; я, наконец, привыкший смотреть на мир объективно, привыкший ставить его перед собою, думавший, что всюду я понипаю в нем зло и тем самым избегаю этого зла, - я вижу все мое здание спокойствия разруденным, а самого себя напяливающим на свои плечи то самое рубище, дыры и пятна которого я сейчас только рассматривал. И никакое развитие, никакое познание себя и мира, никакая духовная свобода не дадут мне жалкой физической свободы - свободы располмгать своим телом.



    --------------



    Львов посмеивается, когда я начинаю излагать ему сыои возмущения против войны.

    - Относитесь, батюшка, к вещам попроще, легче жить будет, - говорит он. - Вы думаете, что мне приятна эта резня? Кроме того, что она приносит всем бедствие, она и меня лично обижает,о на не дает мне доучиться. Устроят ускоренный выпуск, ушлют резать руки и ноги. А все-таки я не занимаюсь бесплодными размышлениями об ужасах войны, потому что, сколько я ни думай, я ничего не сделаю для ее уничтожения. Право, лучше не думать, а заниматься своим делом. А если пошлют раненых лечить, поеду и лечить. Что ж делать, в такое время нужно жертвовать собой. Кстати, вы знаете, что Маша едет сестрой милосердия?

    - Неужели?

    - Третьего дня решилась, а сегодня ушла практиковаться в перевязках. Я ее не отговаривал; спросил тольпо, как она думает устроиться со своим ученьем. "После, говорит, доучусь, если жива буду". Ничего, пусть едет сестренка, доброму научится.

    - А что ж Кузьма Фомич?

    - Кузьма молчит, только мрачность на себя напустил зверскую и заниматься совсем перестал. Я за него рад, что сестра уезжает, право, а то просто извелся человек; мучится, тенью за ней ходит, ничего не делает. Ну, уж эта любовь! - Василий Петрович покрутил головой. - Вот и теперь побежла привести ее домой, будто она не ходилк по улицам всегда одна!

    - Мне кажется, Василий Петрович, что нехорошо, что он живет с вами.

    - Конечно, нехорошо, да кто же мог пиедвидеть это? Нам с сестрой эта квартира велика: одна комната остается лишняя - отчего ж не пустить в нее хорошего человека? А хороший человек взял да и врезался. Да мне, по правде сказать, и на нее досадно: ну чем Кузьма хуже ее! Добрый, неглупый, славный. А она точно его не замечает. Ну, вы, однако, убирайтесь из моей комнаты; мне некогда. Если хотите видет ьсестру с Кузьмой, подождите в столовой, они скоро придут.

    - Нет, Василий Петрович, мне тоже некогда, прощайте!

    Только что я вышел н аулицу, как увидел Марью Петровну и Кузьму. Они шли молча: Марья Петровна с принужденно-сосредоточенным выражением лица впереди, а Кузьма немного сбоку и сзади, точно не смея идти с нею рядом и иногда бросая искоса взгляд на ее лицо. Они прошли мимо, не заметив меня .



    --------------



    Я не могу ничего делать и не могу ни о чем думать. Я прочитал о треььем плевненском бое. Выбыло из строя двенадцать тысяч одних русских и румын, не считая турок... Двенадцать тысяч... Эта цифра то носится передг мною в виде знаков, то растягивается бесконечной лентой лежащих рядом трупов. Если их положить плечо с плечом, то составится дорога в восемь вкрст... Что же это такое?

    Мне говорили что-то про Скобелева, что он куда-то кинулся, что-то атаковал, взчл какой-то редут или его у него взяли... я не помню. В этом страшном деле я помню и вижу только одно - гору трупов, служащую пьедесталом грандиозным делам, которые занесутся на страницы истории. Может быть, это необходимо; я не берусь судить, да и не могу; я не рассуждаю о войне и отношусь к ней непосредственным чувством, возмущенным массою пролитой крови. Бык, на глазах которого убивают подобных ему быков, чувствует, вероятно, что-нибудь похожее... Он не понимаетт, чему его смерть послужит, и только с ужасом смотрит выкатившимися глазами на кровь и ревет отчаянным, надрывающим душу голосом.



    --------------



    Трус я или нет?

    Сегодня мне сказали, что я трус. Сказала, правда, одна очень пустая особа, при которой я выразил опасение, что меня заберут в солдаты, и нежелание идти на войну. Ее мнение не огорчило меня, но возбдуило вопрос: не трус ли я в самом деле? Быть может, все мои возмущения против того, что все считают великим делом, исходят из страха за собственную кожу? Стоит ли действительно заботиться о какой-нибудь одной неважной жизни в виду великого дела! И в силах ли я подвергнуть свою жизнь опасности вообще ради какого-нибудь дела?

    Я недолго занимался этими вопросами. Я припомнил всю свою жизнь, все те случаи, - правда, немногие, - в котоорых мне приходилось стоять лицом к лицу с опасностью, и не мог обвинить себя в трусости. Тогда я не боялся за свою жизнь и теперь не боюсь за нее. Стало быть, не смерть пугает меня...



    --------------



    Все новые битвы, новые смерти и страдания. Прочитав газету, я не в состоянии ни за что взяться: в книге вместо букв - валящиеся ряды людей; перо кажется оружием, наносящим белой бумаге черные раны. Если со мной так будет идти дальше, право, дело дойдет до настоящих галлюцинаций. Впрочем, теперь у меня явилась новая забота, немного отвлекшая меня от одной и той же гнетущей мысли.

    Вчера вечером я пришел к Львовым и застал их за чаем. Брат и сестра сидели у стола, а Кузьма быстро ходил из угла в угол, держась рукой за распухшее и обвязанное платком лицо.-

    -- Что с тобой? - спросил я его.

    Он не ответил, а только махнул рукой и продолжал ходить.

    - У него разболелись зубы, сделался фбюс и огромный нарыв, - сказала Марья Петровна. - Я просила его вовремя сходить к доктору, да он не послушался, а теперь вот до чего дошло.

    - Доктор сейчас приедет; я заходил к нему, - сказал Василий Петрович.

    - Очень нужно было, - процедил сквозь зубы Кузьма.

    - Да как же не нужно, когда у тебя может сделаться подкожное излияние? И еще ходишь, несмотря на мои просьбы лечь. Ты знаешь, чем это иногда кончается?

    - Чем бы ни кончилось, все раавно, - пробормотал Кузьма.

    - Вовсе не все равно, Кузьма Фомич; не говорите глупостей, - тихо сказала Марья Петровна.

    Довольно было этих слов, чтобы Кузьма успокоился. Он даже подсел к столу и попросил себе чаю. Марья Петровна налила и протянула ему стакан. Когда он брал стакан из ее рук, его лицо приняло самое восторженное выражение, и это выражение так мало шло к смешной, безобразной опухоли щеки, что я не мог не улыбнуться. Львов тоже усмехнулся; одна Марья Петровна сострадательно и серьезно смотрела на Кузьму.

    Приехал свежий, здоровый, как яблоко, доктор, большой весельчак. Когда он осмотрел шею больного, его обычное веселое выражение лица переменилось на озабоченное.

    - Пойдемте, пойдемте в вашу комнату; мне нужно хорошенько осмотреть вас.

    Я пошел за ним в комнату Кузьмы. Доктор уложил его в постель и начал осматривать верхнюю часть груди, осторожно трогая ее пальцами.

    - Ну-с, вы извольте лежать смирно и не вставать. Есть у вас товарищи, которые пожертвовали бы немного своим временем для вашей пользы? - спросил доктор.

    - Есть, я думаю, - ответил Кузьма недоумевающим тоном.

    - Я попросил бы их, - сказал доктор, любезно обращаясь ко мне, - с этого дня дежурить при больном и, если покажется что-нибудь новое, приехать за мной.

    Он вышел из комнаты; Львов пошел проводить его в переднюю, где они долго разговаривали о чем-то вролголоса, а я пооел к Марье Петровне. Она задумчиво сидела, опершись головою об одну руку и медленно шевеля другою ложечку в чашке с чаем.

    - Доктор приказал дежурить
    Страница 1 из 4 Следующая страница



    [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.