LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Всеволод Михайлович Гаршин. Трус Страница 3

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    Мне тоже нк хочется умирать, и всем этим тысячам тоже не хочется умирать. У Кузьмы хоть утешение нашлось в последние минуты - а там? Кузьма, вместе с страхом смерти и физическими страданиями, испытывает такое чувство, что вряд ли он променял бы свои теперешние минуты на какие-нибудь другие из своей жизни. Нет, это совсем не то! Смерть всеода будет смертью, но умереть среди близких и любящих, или валяясь в грязи и собственной крови, ожидая, что вот-вот приедут и добьют, или наедут пушки и раздавят, как червяка...



    --------------



    - Я вам скажу откровенно, - говорил мне доктор в передней, надевая шубу и калоши, - что в подобных случаях, при госпитальном лечении, умирают девяносто девять из ста. Я надеюсь только на тщательный уход, на прекрасное расположение духа больного и на его горячее желание выздороветь.

    - Всякий больной желает выздороветь, доктор.

    - Конечно, но у вашего товарища есть некоторые усиливающие обстоятельства, - сказал доктор с улыбочкой. - Итак, сегодня вечером мы сделаем операцию - прорежем ему новое отверстие, вставим дренажи, чтобы лучше дйествовать водою, и будем надеяться.

    Он пожал мне руку, запахнул свою медвежью шубу и поехал по визитам, а вечером явился с инструментами.

    - Может быть, угодно вам, мой будущий коллега, для практики сделать операцию? - обратился он к Львову.

    Львов кивнул головою, засучил рукава и с серьезно-мрачным выражением лица приступил к делу. Я видел, как он запустил в рану какой-то удивительный инструмент с трехгранным острием, видел, как острие пронзило тало, как Кузьма вцепился руками в постель и защелкал зубами от боли.

    - Ну, не бабничай, - угрюмо говорил ему Львов, вставляя дренаж в новую ранку.

    - Очень больно? - ласково спросила Марья Петровна.

    - Не так больно, голыбушка, а ослабел я, измучился. Положили повязки, дали Кузьме вина, и он успокоился.

    Доктор уехал, Львов ушел в свою комнату заниматься, а мы с Марьей Петровной стали приводить комнату в порядок.

    - Поправьте одеяло, - проговорил Кузьма ровным, беззвучным голосом. - Дует.

    Я начал поправлять ему подушку и одеяло по его собственным указаниям, которые он делал очень придирчиво, увкряя, что где-то около левого локтя есрь маленькая дырочка, в которую дует, и прося получше подсунуть одеялт. Я старался сделать это как можно лучше, но, несмотря на все мое усердие, Кузьме все-таки дуло то в бок, то в ноги.

    - Неумелый ты какой, - тихо брюзжал он, - опять в спину дует. Пусть она.

    Он взглянул на Марью Петровну, и мне стало очень ясно, почему я не сумел угодить ему.

    Марья Петровна поставила склянку с лекарством, которую держала в руках, и подошла к постели.

    - Поправить?

    - Поправьте... Вот хорошо... тепло!..

    Он смотрел на нее, пока она управлялась с одеялом, потом закрыл глаза и с детски-счастливым выражением на измученном лице заснул.

    - Вы пойдете домой? - спросила Марья Петровна.

    - Нет, я выспался отлично и могу сидеть; а впрочем, если я не нужен, то уйду.

    - Не ходите, пожалуйста, поговоримте хоть немножко. Брат постоянно сидит за своими книгами, а мне одной быть с больным, кога он спит, и думать о его смерти так горько, так тяжело!

    - Будьте тверды, Марья Петровна, сестре милосердия тяжелые мысли и слезы воспрещаются.

    - Да я и не буду плакать, когда буду сестрой милосердия. Все-таки не так тяжело будет ходить за ранеными, как аз таким близким человеком.

    - А вы все-тпки едете?

    - Еду, конечно. Выздоровеет он или умрет - все равно поеду. Я уже сжилась с этой мыслью и не могу отказтаься от нее. Хочется хорошего дела, хочется оставить себе память о хороших, светлых днях.

    - Ах, Марья Петровна, боюсь я, что не увидите вы свету на войне.

    - Отчего? Работать буду - вот вам и свет. Хоть чем-нибудь принять участие в войне мне хочется.

    - Принять участие! Да разве она не возбуждает в вас ужаса? Вы ли говорите мне это?

    - Я говорю. Кто вам сказал, что я люблю войну? Только... как бы это вам рассказать? Война - зло; и вы, и я, и очень многие такого мнения; но ведь она неизбежна; любите вы ееи ли не любите, все равно, она будет, и если не пойдете драться вы, возьмут другого, и все-таки человек будет изуродован или измучен походом. Я. боюсь, что вы не понимаете меня: я плохо выражаюсь. Вот что: по-моему, война есть общее горе, общее страдание, и уклоняться от нее, может быть, и позволительно, но мне это не нравится.

    Я молчал. Слова Марьи Петровны яснее выразили мое смутное отвращение к уклоеению от войны. Я сам чувствовал то, что она чувствует и думает, только думал иначе.

    - Вот вы, кажется, всё думаете, как бы постараться остаться здесь, - продолжала она, - если вас заберут в солдаты. Мне брат говорил об этом. Вы знаете, я вас очень люблю, как хорошего человека, но эта черта мне в вас не нравится.

    - Что же делать, Марья Петровна! Разные взгляды. За что я буду тут отвечать? Разве я войну начал?

    - Не вы, да и никто из тех, кто теперь уме на ней и умирает. Они тоже не пошли бы, если бы могли, но они не могут, а вы можете. Они идут воевать, а вы останетесь в Петербурге - живой, здоровый, счастливый, только потому, что у вас есть знакомые, которые пожалеют послать знакомооо человека на войну. Я не беру на себя решать - может быть, это и извинительно, но мне не нравится, нет.

    Она энергически покачала кудрявой головой и замолчала.



    --------------



    Наконец вот оно. Сегодня я оделся в серую шинель и уже вкушал корни учения... ружейным приемам. У меня и теперь раздается в ушах:

    - Смиррно!.. Ряды вздво-ой! Слушай, на кра-аул! И я стоял смирно, вздваивал ряды и брякал ружьем.

    И через несколько времени, когда я достаточно постигну премудрость вздваиванья рядов, меня назначат в партию, нас посадят в вагоны, повезут, распределят по полкам, поставят на места, оставшиеся после убитых...

    Ну, да это все равно. Все кончено; теперь я не принадлежу себе, я плыву по течению; теперь самое лучшее не думать, не рассуждать, а без критики принимать всякие случайности жизни и разве только выть, когда больно...

    Меня поместили в особое отделение казармы для привилегированных, которое отличается тем, что в нем не нары, а кровати, но в котором все-таки достаточно грязно. У непривилегированных новобранцев совсем скверно. Живут они, до распеделения по полкам, в огромном сарае, бывшем манеже: его разделили полатями на два этажа, натащили соломы и предоставили временным обитателям устраиваться, как знают. На проходе, идущем посредине манежа, снег и грязь, нкносимые со двора ежеминутно входящими людьми, смешались с соломой и образовали какую-то невообразимую слякоть, да и в стороне от него солома не особенно чиста. Несколько сот человек стоят, сидят и лежат на ней группами, состоящими из земляков: настоящая этнографическая выставка. И я разыскал земляков по уезду. Высокие неуклюжие хохлы, в новых свитках и смушковых шапках, лежали тесной кучкой и молчали. Их было человек десять.

    - Здравствуйте, братцы.

    - Здравствуйте.

    - Давно из дому?

    - Та вже двi недiлi. А вы яки-таки будете? - спросил меня один из них. Я назвал свое имя, оказавшееся всем им известным. Встретив земляка, они немного оживились и разговорились.

    - Скучно? - спросил я.

    - Так як же не скучно! Дуже моторно. Коли б ще годували, а то така страва, що и боже мiй!

    - Куда ж вас теперь?

    - А хто ёго зна! Кажуть, пид турку...

    - А хочется на войну?

    - Чого я там не бачив?

    Я начал расспрашивать о нашем городе, и воспоминания о доме развязали языки. Начались рассказы о недавней свадьбе, для которой была продана пара волов и вскоре после которой молодого забрали в солдаты, о судеб ном приставе, "сто чортив ему конних у горло", о том, что мало становится земли, и поэтому из слободы Марковки в этом году поднялось несколько сот человек идти на Амур... Разговор держался только на почве прошедшего; о будущем, о тех трудах, опасностях и страданиях, которые ждали всех нас, не говорил никто. Никто не интересовался узнать о турках, о болгарах, о деле, за которое шел умирать.

    Проходивший мимо пьяненький солдатик местной команды остановился против нашей кучки и, когда я снова заговорил о войне, авторитетно заявил:

    - Этого самого турку бить следует.

    - Следует? - спросил я, невольно улыбнувшись уверенности решения.

    - Так точно, барин, чтоб и звания его не осталось поганого. Потому от его бунту сколько нам всем муки принять нужно! Ежели бы он, например, без бунту, чтобы благородно, смирно... был бы я теперь дома, при родителях, в лучшем виде. А то он бунтует, а нам огорчение. Это вы будьте спокойны, верно я говорю. Папиросочку пожалуйте, барин! - вдруг оборвал он, вытянувшись передо мной во фронт и приложив руку к козырьку.

    Я дал ему папиросу, простился с земляками и пошел домой, так как наступило время, свободное от службы.

    "Он бунтует, а нам огорчение", - звенел у меня в ушах пьяный голос. Коротко и неясно, а между тем дальше этой фразы не пойдешь.



    --------------



    У Львовых тоска, уныние. Кузьма очень плох, хотя рана его и очистилась: страшный жар, бред, стоны. Брат в сестра не отходили от него все дни, пока я был занят поступлением на службу и ученьями. Теперь, когда они знают, что я отправляюсь, сестра стала еще грустнее, а брат еещ угрюмее.

    - В форме уже! - прлворчал он, когда я поздоровался с ним в комнате, закуренной и заваленной книгами. - Эх вы, люди, люди...

    - Что же мы за люди, Василий Петрович?

    - Заниматься вы мне не даете - вот что! И так времени совсем нет, кончить курса не дадут, пошлют на войну; и так многого узнать не придется; а тут еще вы с Кузьмой.

    - Ну, положим, Кузьма умирает, а я-то что?

    - Да вы разве не умираете? Не убьют вас - с ума сойдете или пулю в лоб пустите. Разве я не знаю вас и разве не было примеров?

    - Каких примеров? Разве вы знаете что-нибудь подобное? Расскажите, Василий Петрович!

    - Отстаньте вы, очень нужно вас еще пуще разогорчать!! Вредно вам. И я ничего не знаю, это я так сказал.

    Но я пристал к нему, и он рассказал мне
    Страница 3 из 4 Следующая страница



    [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.