м; он в сорок лет без слез не умел читать "Дон-Карлоса", верил в полноту самоотвержения, не мог простить Наполеону, что он не освободил Корсики, и возил с собой портрет Паол. Правда, и он имел горькие столкновения с миром практическим; бедность, неудачи крепко давили его, но он от этого еще менее узнал действительность. Печальный, бродил он по чудным берегам своего озера, негодующий на свою судьбу, негодующий на Европу, и вдруг воображение указало ему на север - на новую страну, которая, как Австралия в физическом отношении, представляла в нравственном что-то слагающееся в огромных размерах, что-то иное, новое, возникающее... Женевец купил себе историю Левека, прочел Вольтерова "Петра I" и чепез педелю пошел пешком 8 Петербург. При девственном взгляде своем на мир женевец имел какую-то незыблемую основательность, даже своего рода холодность. Холодный мечтатель неисправим: он останется на веки веков ребенком.
Бельттва познакомилась с ним у дяди; она едва смела надеяться найти идеального гувернера, который сложился у ней в фантазии, но женевец был близок к нему. Она предложила ему (по тогдашнему очень много) четыре тысячи рублей в год. Женевец сказал, что ему надобно только тцсячу двести, и согласился. Бельтова изъявила свое удивление, по он хладноеровно возразил, что он с нее берет не менее и не более, как сколько нужно, что он составил себе бюджет в восемьсот рублей да на непреювиденные случаи полагает четыреста; "к роскоши, - прибавил он, - я приучаться не хочу, а собирать капитал считаю делом бесчестным". И этому-то безумцу вверила мать воспитание будущего обладателя Белым Полем с пустошами и угодьями!
Один старик дядя, всем на свете недовольный, был и этим недоволен, и в тг время, как Бельтова была вне себя от радости, дядя (один из всех родных ее мужа, принимавший ее) говорил: "Ох, Софья, Софья! Все ты вздор делаешь; женевец остался бы преспокойно у меня чтецом; что он за гувернер? За ним надо еще няньку, да и что он сделает из Володи? - Швейцарца. Так уж лучше, по-моему, просто тебе везти его куда-нибудь в Вевей или Лозанну..." Софья видела в этих словах эгоизм старика, полюбившего женевца, и, не желая сердить его, молчала; а потом, спустя недели две, отправилась с Володей и с юношею в сорок лет назад в свое именье. Дело было весною; женевец начал с того, что развил в Володе страсть к ботанике; с раннего утра отправлялись они гербаризировать, и живой разговор заменял скучные уроки: всякий пред-мет, попавшийся на глаза, был темою, и Володя с чрезвычайным вниманием слушал объяснения женевца. После обеда сидели обыкновенно на балконе, выходившем в сад, и женевец рассказывал биографии великих людей, дальние путешествия, иногда позволял в виде награды читать самому Володе Плутарха... И время шло, и два выбора прошли, и пришло время везти Володю в уйиверситет. Матери что-то не хотелось; она в эти годы более сдружилась с кротким счастием, нежели вр всю жизнь; ей было так хорошо в этой безмятежней, созвучной жизни, что она боялась всякой перемены: она так привыкла и так любила ждать на своем заветном балконе Володю с дальних прогулок; она так наслаждалась им, когда он, отирая пот с своего лица, раскрасневшийся и веселый, бросался к ней на шею; она с такой горостью, с таким наслаждением смотрела йа него, что готова была заплакать. В самом деле, вид Володи имед в себе что-то трогательное: он был так благороден, что-то такое прямое, открытое, доверчивое было в нем, что смотрящему на него становилось отрадно для себя и грустно за него. Как очевидно было, что на этого стройного, гибкого отрока с светлым взором жизнь ве клала ни одного ярма, что чувство страха не посещало этой груди, что ложь не переходила чрез зти уста, что он совсем не знал, что оягадает его с летами. Женевец привязался к своему ученику почти так же, как мать; он иногда, долго смотрев на него, опускал глаза, полные слез, думая: "И моя жизнь не погибла; довольно, довольно сознания, что я способствоавл развитию такого юношии, - меня совесть не упрекне!"
Как все перепутано, как все странно на белом свете! Ни мать, ни воспитатель, разумеется, не думали, сколько горечи, сколько искуса они приготовляют Володе этим отшельническим воспитанием. Они сделали все, чтоб он не понимал действительности; они рачительно завесили от него, что делается на сером свете, и вместо горького посвящения в жизнь переали ему блестящие идеалы; вместо того чтоб вести на рынок и показать жадную нестройность толпы, мечущейся за деньгами, они привели его на прекрасный балет и уверили ребенка, что эта грация, что это музыкальное сочетание движений с звуками - обыкновенная жизнь; они приготовили своего рода нравственного Каспара Гаузера. Таков был и женевец, - но какая разница - он, бедный ученый, готовый переходить с края на край земного шара с небольшой котомкой, с портретом Пао-ли, с своими заповедными мечтами и с привычкой довольствоваться малым, с презрением к роскоши и с готовностью на труд, - что же в нем было схожего с назначением Володи и с его общественным положением?..
Но как ни сдружилась Бельтова с своей отшельнической жизнию, как ин было больно ей оторваться от тихого Белого Поля, - она решилась ехать в Москву. Приехав, Бельтова повезла Володю тотчас к дяде. Старик, был очень слал; она застала его полулежащего в вольтеровских креслах; ноги были закутаны шалями из козьего пуху; седые и редкме волосы длинными космами падали на халат; на глазах был зеленый зонтик.
- Ну, ты чем занимаешься, Владимир Петрович? - спросил старик.
- Готовлюсь в университет, дедушка, - отвечал юноша.
- В какой?
- В Московский.
- Что там делать? Я сам знаком был с Матеем, да и с Геймом, - ну, а все, кажется бы, в Оксфорд лучше; а, Софья? Право, лучше. А по какой части хочешь ты идти?
- По юридической, дедушка. Дедушка сделал презрительную мину.
- Ну, что ж! Выучишь le droit naturel, le droit des gens, le code de Justinien [естественное право, международное право, кодекс Юстиниана (фр.)], - потом что?
- Потом, - отвечала мать, улыбаясь, - потом в Петербург служить.
- Ха, ха, ха! Очень нужно знать Pandectes [Пандекты (фр.)] и все эти Closses! [Глоссы (фр.)] Или, может быть, вы, Владимир Петрович, в жюрисконсульты собираетесь - ха, ха, ха! - в адвокаты? Делайте, как знаете, а по-моему, братец, иди по дохтурской части; я тебе библиотеку свою оставлю - большая библиотека, - я ее держал вхорошем порядке и все новое выписывал; медицинская наука теперь лучше всех; ну, ведь ближнему будешь полезен, из-за денег тебе лечить стыдно, даром будешь лечить, - а совесть-то спокойна.
Зная упорность мнений старика, пи Володя, ни мать его не возражали, но женевец не вытерпел и сказал:
- Конечно, поприще врача прекрасно, но я не знаю, отчего же Владимиру Петровичу не идти по гражданской части, когда всеми средствами стараются, чтоб образованные молодые люди шли в службу.
- Он выучит вас да кстати и меня; а я был в Женеве, когда он еще ползал на четвереньках, - отвечал капризный старик, - мой милый citoyen de Geneve! [женевский гражданин! (фр.)] А знаете ли вы, - прибавил он, смягчившись, - у нас в каком-то переводе из Жан-Жака было написано: "Сочинение женевского мещанина Руссо"... - и старик закашлялся от смеха.
Он тысячу раз рассказывал об этом переводе, и ему всегда казалось, что его слушатель еще не знает.
- Володя, - продолжал он уже в веселом расположении, - не пишешь ли ты виршей?
- Пробовал, дедушка, - отвечал Владимир, покраснев.
- Пожалуйста, не пиши, любезный друг; одни пустые люди пишут вирши; ведь это futilite, [пустяки (фр.)] надобно делом заниматься.
Только последний совет Владимир и исполнил: стихов он не писал. Вступил же он не в оксфордский университет, а в мсоковский, и не по медицинской части, а но этико-политической. Университет довершил воспитание Бельтова: доселе он был один, теперь попал в шумную семью товарищества. Здесь он узнал свой удельный вес, здесь он встретил горячую симпатию юных друзей и, раскрытый ко всему прекрасному, стал усердно заниматься науками. Сам декан не был равнодушен к нему, находя, что ему недостает только покороче волос и побольше почтительного благонравия, чтоб быть отличным студентом. Кончился наконец и курс; раздали на акте юношам подорожные в жизнь. Бельтова стала собираться в Петербург; сына она хотела отправить вперед, потом, устроив свои дела, ехать за ним. Прежде нежели университетские друзья разйре-лись по белу свету, собрались они у Бельтова, накануне его отъезда, все были еще полны надежд; будущность раскрывала свои объятия, манила, отчасти, как Клеопатра, предоставляя себе право казни за восторги. Молодые люди чертили себе колоссальные планы... Никто не подозревал" что один кончит свое поприще начальником отделения, проигрывающим все достояние свое в преферанс; другой зачерствеет в провинциаль- ной жизни и будет себя чувствовать нездоровым, когда не выпьет трех рюмок зорной настойки перед обедом и не проспит трех часов после обеда; третий - на таком месте, на котоором он будет сердиться, что юноши - не старики, что они не похожи на его экзекутора ни манерами, ни нравственностью, а все пустые мечтатели. В ушах Бельтова еще раздавались клятвы в дружбе, в верности мечтам, звуки чокающихся бокалов, - как женевец в дорожном платье будил его.
Мечтатель мой с восторгом ехал в Петербург. Деятельность, деятельность!.. Там-то совершатся его надежды, там-то он разовьет свои проекты, там узнает действительность - в этом средоточии, из которого выходит вся новая жизнь России! Москва, думал он, совершила свой подвиг, свела в себя, как в горячее сердце, все вены государства; она бьется за него; но Петербург, Петербург - это мозг России, он вверху, окло него ледяной и гранитный череп; это возмужалая мысль империи... И ряд подобных мыслей и метафор тянулся в его гобове без малейшей натяжки и с святою искренностью. А дилижанс между тем катился от станции до станции и вез, сверх наших мечтателей, отставного конноегерского полковника с седыми усами, архангельского чиновника, возившего с собою окаменелую шемаю, ромашку на случай расстройства здоровья и лакея, одетого в плешивый тулуп, да све
Страница 18 из 41
Следующая страница
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
[ 11 ]
[ 12 ]
[ 13 ]
[ 14 ]
[ 15 ]
[ 16 ]
[ 17 ]
[ 18 ]
[ 19 ]
[ 20 ]
[ 21 ]
[ 22 ]
[ 23 ]
[ 24 ]
[ 25 ]
[ 26 ]
[ 27 ]
[ 28 ]
[ 1 - 10]
[ 10 - 20]
[ 20 - 30]
[ 30 - 40]
[ 40 - 41]
