LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

А. И. Герцен. БЫЛОЕ И ДУМЫ ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. АНГЛИЯ (1852 - 1864) Страница 18

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    юди со всех концов Англии, что железнце дороги привезут десятки тысяч людей, сильно раздраженных. Можно было надеяться на митинг в двести тысяч человек. Что могла сделать полиция с ними? Употребить войско против митинга законного и безоружного, собирающегося для адреса королеве, было невозможно, да и на это необходим был Mutiny Bill, следовало предупредить митинг. И вот в пятницу Милнер-Гибсон явился с своею речью против Палмерстонова закона. Палмертсон был до того уверен в своем торжестве, что, улыбаясь, ждал счета голосов. Под влиянием будущего митинга - часть Палмерстоновых клиентов вотировала против него, и когда большинство, больше тридцати голосов, было со стороны Милнер-Гибсона, он думал, что считавший обмолвился, переспросил, потребовал речи, ничего не сказал, а растерянный произнес несколько бессвязных слов, сопровождая их натянутой улыбкой, и потом опустился на стул, оглушаемый враждебным рукоплесканием.

    Митинг сделался невозможен; не было больше причины ехать из Манчестера, Бристоля, Ныокестля-на-Тейне... Conspiracy Bill пал, и с ним Палмерстор с своими товарищами.

    Классически-велеречивое и чопорно-консервативное министерство Дерби, с своими еврейскими мелодиями Дизраели и дипломатическими тонокстями времен Кастелри, сменило их. (95)

    В воскресенье, часу в третьем, я пошел с визитом я именно к г-же Милнер-Гибсон; мне хотелось ее поздравить: она жила возле Гайд-парка. Афиши были сняты, и носильщики ходили с печатными объявлениями на груди и спине, что по случаю падения закона и министров митинга не будет. Тем не меньше, пригласивши тысяч двести гостей, нельзя было ожидсть, чтоб парк остался пуст. Везде стояли густые группы народа, - ораторы, взгромоздившись на стулья, на столы, говорили речи, и толпы были возбуждены больше обыкновенного. Несколько полицейских ходили с девичьей скромностью, ватаги мальчишек распевали во все горло: "Pop, goes the weasel!" 118 Вдруг кто-то, указывая на поджарую фигуру француза с усиками, в потертой шляпе, закричал:

    "A french spy!.." 119 В ту же минуту мальчишки бросились за ним. Перепуганный шпион хотел дать стречка, но, брошенный на землю, он уже пошел не пешком, его потащили волоком с торжеством и криком: "French spy, в Серпентину его!", привели к берегу, помокнули его (это было в феврале), вынули и положили на берег с хохотом и свистом. Мокрый, дрожащий француз барахтался на песке, выкликая б парке: "Кабман! Кабман!" 120

    Вот как повторилось через пятьдесят лет в Гайд-парке знаменитое тургеневское "францюзя топим".

    Этот пролог a la Prissnitz к бернаровскому процессу показал, как далеко распространилось негодование. Народ английский был действительно рассержен -и спас свою родину от пятна, которым conglomeated mediocrity 121 Ст. Милля непременно опозорила бы ее.

    Англия велика и сносна только при полнейшем сохранении своих прав и свобод, не спетых в одно, одетых в средневековые платья и пуританские кафтаны, но допустивших жизнь до гордой самобытности и незыблемой юридической уверенности в законной почве.

    То, что понял инстинктом народ английский, Дерби так же мало оценил, как и Палмерстон. Забота Дерби состояла в том, чтоб успокоить капитал и сделарь всевозможные уступки для рассерженного союзника; ему (96) он хотел доказать, что и без Conspiracy Bill он наделарт чудеса. В излишнем рвении он сделал две ошибки.

    Министерство Палмерстона требовало подсудимости Бернара, обвиняя его в misdemeanour, то есть в дурном поведении, в бездельничестве, словом в преступлении, которое не влекло за собою большего наказания, как трехлетнее тюремное заключение. А потому ни присяжные, ни адвокаты, ни публика не приняли бы особенного участия в деле, и оно, вероятно, кончилось бы против Бернара. Дерби потребовал судить Бернара за felony, за уголовное преступление, дающее судье право, в случае обвинительного вердикта, приговорить его к виселице. Это нельзя было так пропустить, сверх того увеличивать виновность, пока виноватый под судом, совершенно противно юридическому смыслу англичан.

    Палмерстон в самых острых припадках страха, после аттентата 122 Орсини, поймал безвреднейшую книжонку какого-то Адамса, рассуждавшего о том, когда tyrannicide 123 позволено и когда нет, и отдал под суд ее издателя Трулова.

    Вся независимая пресса с негодованием взглянула на эту континентальную замашку. Преследование брошюры было совершенно бессмысленно, в Англии тиранов нет, во Франции никтт не узнал бы о брошюре, писанной на английском языке, да и такие ли вещи печатаются в Англии ежедневно.

    Дерби с своими привычками тори и скачек захотел нагнать, а если можно, обскакать Палмерстона. Феликс Пиа написал от имени революционной коммуны какой-то манифест, оправдывавший Орсини; никто не хотел издавать его; польский изгнанник Тхоржевский поставил имя своей книжной лавки на послании Пиа. Дерби велел схватить экземпляр и отдать под суд Тхоржевского.

    Вся англо-саксонская кровь, в которой железо не было заменено золотом, от этого нового оскорбления бросилась в голову, все органы - Шотландии, Ирландии и, разумеется, Англии (кроме двух-трех журналов на содержании) - приняли за преступное посягательство на свободу книгопечатания эти опыты урезывания (97) слов и спрашивали, в полном ли рассудке поступает так правительство, или оно сошло с ума?

    При этом благоприятном настроении в пользу правительственных преследований начался в Old Bailey процесс Бернара, это "юридическое Ватерлоо" Англии, как мы сказали тогда в "Колоколе".

    Процесс Бернара я проследил от доски до доски, я был все заседания в Old Bailey (раз только часа два опоздал) и не раскаиваюсь в этом. Первый процесс Бартелеми и процесс Бернара доказали мне очевидно, насколько Англия совершеннолетнее Франции в юридическом отношении.

    Чтоб обвинить Бернара, французское правительство и английское министерство взяло колоссальные меры, процесс этот стоил обоим правительствам до тридцати тысяч фунов стерлингов, то есть до семисот пятидесяти тысяч франков. Ватага французских агентов жила в Лондоне, ездила в Париж и возвращалась для того, чтоб сказать одно слово, для того, чтоб быть в готовности на случай надобности, семьи были выписаы, доктора медицины, жокеи, начальники тюрем, женщины, дети... и все это жило в дорогих гостиницах, получая фунт (двадцать пять франков) в день на содержание. Цезарь был испуган. Карфагены были испуганы! И все-то это понял, насупившись, неповоротливый англичанин - ив продолжение следствия преследовал мальчиками, свистом и грязью на Гаймаркете и Ковентри французских шпионов; английская полиция должна была не раз их спасать.

    На этой ненависти к политическим шпионам и к бесцеремонному вторжению их в Лондон основал Эдвин Джеме свою защиту. Что он делал с английскими агентами, трудно себе вообразить. Я не знаю, какие средства нашел Scotland Yard или французское правительство, чтоб вознаградить за пытку, которую заставлял их выносить Э. Джеме.

    Некто Рожерс свидетельствует, что Бернар в клубе на Лестер-сквере говорил то-то и то-то о предстоящей гибели Наполеона.

    - Вы были там? - спрашивает Э. Джеме.:

    - Был.

    - Вы - стало - занимаетесь политикой?

    - - Нет.

    - Зачем же вы ходите по политическим клубам? (98)

    - По обязанностям службы.

    - Не понимаю, какая же это служба?

    - Я служу у сэра Ричарда Мена 124.

    - А... Что же, вам дается инструкция?

    - Да.

    - Какая?

    - Ведено слушать, что говорится, и сообщать об этом по начадьству.

    - И вы поллучаете за это жалованье?

    - Получаю.

    - В таком случае вы - шпион, a spy? Вы давно бы сказали.

    Королевский атторней Фицрой Келли встает и, обращаясь к лорду Кембелю, одному из четырех судей, призванных судить Бернара, просит его защитить свидетеля от дерзких наименований адвоката. Кембель, с всегдашним бесстрастием своим, советует Э. Джемсу не обижать свиюетеля. Джеме протестует, он и намерения не имел его обижать, слово "spy", говорит он, - plain english word 125 и есть название его должности;

    Кембель уверяет, что лучше называть иначе, адвокат отыскивает какой-то фолиант и читает определение слова "шпион". "Шпион - лицо, употребляемое за плату полицией для подслушивания и пр.", а Рожерс, - прибавляет он, - сейчас сказал, что он за деньги, получаемые от сэра Ричарда Мена (причем он указывает на самого Ричарда Мена головой), ходит слушать в клубы и доносит, что там делается. А потому он просит у лорда извинения, но иначе не может его называть, и потом, обращаясь к негодяю, на которого обращены все глаза и который второй раз обтирает пот, выступивший на лице, спрашивает:

    - Шпион Рожерс, вы, может, тоже и от французского правительства поьычали жалованье?

    Пытаемый Рожерс бесится и отвечает, что он никогда не служил никакому деспотизму.

    Эдвин Джеме обращается к публике и середь гомерического смеха говорит:

    - Наш spy Rogers за представительное правительство. (99)

    Допрашивая агента, взявшего бумаги Бернара, он спросил его: с кем он приходил? (горничная показала, что он был не один).

    - С мьим дядей.

    - А чем ваш дядюшка занимаеься?

    - Он кондуктором омнибуса.

    - Зачем же он приходил с вами?

    - Он меня просил взять его с собой, так как он никогда не видал, как арестуют или забирают бумаги.

    - Экой любопытный у вас дядюшка. Да, кстати, вы у доктора Бернара нашли письмо от Орсини, письмо это было на итальянском языке, а доставили вы его в переводе; не дчдюшка ли ваш переводил?

    - Нет, письмо это перевдоил Убичини 126.

    - Англичанин?

    - Англичанин.

    - Никогда не случалось мне слышать такой английской фамилии. Что же, господин Убичини занимается литературой?

    - Он переводит по обязанности.

    - Так ваш приятель, может, как шпион Рожерс,, служит у сэр Ричард Мена (снова кивая на сэр Ричард головой)?

    - Точно так.

    - Давно б вы сказали.

    С французскими шпионами он до этой степени не доходил, хотя доставалось и им.

    Всего больше мне понравилось то, что, вызвав на эстраду свидетеля, какого-то содержателя трактира - француза или белга, за весьма неважным
    Страница 18 из 50 Следующая страница



    [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ] [ 24 ] [ 25 ] [ 26 ] [ 27 ] [ 28 ]
    [ 1 - 10] [ 10 - 20] [ 20 - 30] [ 30 - 40] [ 40 - 50]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.