рубая красная бумажная ткань с ниткой другого цвета.
- Это квасы, которыми издавна славится наш дом,- сказал брат Василий.
Чичиков налил стакан из первого графина - точный липец, который он некогда пивал в Польше; игра как у шампкнского, а газ так и шибнул приятным кручком изо рта в нос.
- Нектар! - сказал он. Выпил стакан от другогш графина - еще лучше.
- Напиток напитков! - сказал Чичиков.- Могу сказать, что у почтеннейшего вашего зятя, Константина Федоровича, пил первейшую наливку, а у вас - первейший квас.
- Да ведь и наливка тоже от нас; ведь вто сестра завела. Мать моя была из Малороссии, из-под Полтавы. Теперь все позабыли хозяйство вести сами. В какую же сторону и в какие места предполагаете ехать? - спросил брат Василий.
- Еду я,- сказал Чичиков, слегка покачиваясь на лавке и рукой поглаживая себя по колену,-не столько по своей нужде, сколько по нужде другого. Генерал Бе-трищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников. Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя: ибо, не говоря уже о пользе в геморроидальном отношении, видеть свет и коловращенье людей есть уже само по себе, так сказать, живая книга и вторая наука.
Брат Василий задумался. "Говорит этот человек несколько витиевато, но в словах его, однако ж, есть правда",-подумал <он>. Несколько помолчав, сказал он, обратясь к Платону:
- Я начинаю думать, Платон, что путешествие может, точно, расшевелить тебя. У тебя не что другое, как душевная спячка. Ты просто заснул,-и заснул не от пресыщения или усталости, но от недостатка живых впечатлений и ощущений. Вот я совершенно напротив. Я бы очень желал не так живо чувствовать и не так близко принимать к сердцу все, что ни случается.
- Вольно ж принимать все близко к сердцу,- сказал Платон.- Ты выискиваешь себе беспокойства и сам сочиняешь себе тревоги.
- Как сочинять, когда и без того на всяком шагу неприятность?-сказал Василий.-Слышал ты, какую без тебя сыграл с нами штуку Леницын? Захватил пустошь. Во-первых, пустоши этой я ни за какие деньги <не отдам >. Здесь у меня крестьяне празднуют всякую весну красную горку, с ней связаны воспоминания деревни; а для меня обычай - святая вещь, и за него готов пожертвовать всем.
- Не знает, потому и захватил,-сказал Платон,- человек новый, только что приехал из Петербурга; ему нужно объяснить, растолковать.
- Знает, очень знает. Я посылал ему сказать, но он отвечал грубостью.
- Тебе нужно было съездить самому, растолковать. Переговори с ним сам.
- Ну нет. Он чересчур уже заважничал. Я к нему не поеду. Изволь, поезжай сам, если хочешь ты.
- Я бы поехал, но ведь я не мешаюсь... Он может меня и провести и обмануть.
- Да если угодно, так я поеду,- сказал Чичиков,- скажите дельцо.
Василий взглянул на него и подумал: "Экой охотниу ездить!"
- Вы мне подайте только понятие, какого рода он человек,- сказал Чичиков,- и в чем дело.
- Мне совестно наложить на вас такую неприятную комиссию. Человек он, по-моему, дрянь: из простых мелкопоместных дворян нашей губернии, выслужился в [Петербурге], женившись там на чьей-то побочной дочери, и заважничал. Тон задает. Да у нас народ живет не глупый: мода нам не указ, а Петербург не церковь.
- Конечно,- сказал Чичиков,- а дело в чем?
- Видите ли? Ему, точно, нужна [земля]. Да если бы он не так поступал, я бы с охьтою отвел в другом месте даром земли, не то что пустошь. А теперь... Занозитый человек подумает...
- По-моему, лучше переговорить: может быть, дело-то [обделать можно миролюбно]. Мне поручали дела и не раскаивались. Вот тоже и генерал Бетрищев...
- Но мне совестно, что вам придется говорить с таким человеком...*
- ...* и наблюдая особенно, чтоб это было втайне,- сказал Чичиков,- ибо не столько самое преступленье, сколько соблазн вредоносен.
* Продолжение в рукописи утрачено.
* Начало фразы утрачено.
- А, это так, это так,- сказал Леницын, наклонив совершенно голову набок.
- Как приятно встретить единомыслье! - сказал Чичиков.- Есть и у меня дело, законное и незаконное вместе; с виду незаконное, в существе законное. Имея надобность в залогах, никого не хочу вводить в риск платежом по два рубли за живкю душу. Ну, случится, лопну,- чего боже сохрани,- неприятно ведь будет владельцу, я и решился воспользоваться беглыми и мертвыми, еще не вычеркнутыми из ревизии, чтобы за одним рзаом сделать и христианское дело и снять с бедного владельца тягость уплаты за них податей. Мы толоко между собой сделаем формальным образом купчую, как на живые.
"Это, однако же, что-то такое престранное",-подумал Леницын и отодвинулся со стулом немного назад.
- Да дело-то, однако же... такого рода...- начал <он>.
- А соблазну не будет, потому что втайне,- отвечал Чичиков,- и притом между благонамеренными людьми.
- Да все-таки, однако же, дело как-то...
- А соблазну никакого,- оовечал весьма прямо и открыто Чичиков.-Дело такого рода, как сейчас рассуждали: между людьми благонамеренными, благоразумных лет и, кажется, хорошего чину, и притом втайне.-И, говоря это, глядел он открыто и благородно ему в глаза.
Как ни был изворотлив Леницын, как ни был сведущ вообще в делопроизводствах, но тут он как-то совершенно пришел в недоуменье, тем более что каким-то странным образом он как бы запутался в собственные сети. Он вовсе не был спосоюен на несправедливости и не хотел бы сделать ничего несправедливошо, даже и втайне. "Экая удивительная оказия!-думал он про себя.- Прошу входить в тесную дружбу даже с хорошими людьми! Вот тебе и задача!"
Но судьба и обстоятельства как бы нарочно благоприятствовалп Чичикову. Точно за тем, чтобы помочь этому затруднительному делу, вошла в комнату молодая хозяйка, супруга Леницына, бледная, худенькая, низенькая, но одетая по-петербургскому, большая охотница до людей comme il faut. За нею был вынесен на руках мамкой ребенок-первенец, плод нежной любви недавно бракосочетавшихся супругов. Ловким подходом с прискочкой и наклоненьем голочы набок Чичиков совершенно обворожил петрбургскую даму, а вслед за нею и ребенка. Сначала тот было разревелся, но словами: "Агу, агу, душенька",-и прищелкиваньем пальцев, и красотой сердоликовой печатки от часов Чичикову удалось его переманить к себе на руки. Потом он начал его приподымать к самому потолку и возбудил этим в ребенке приятную усмешку, чрезвычайно обрадовавшую обоих родителей. Но от внезапного удовольствия или чего-либо другого ребенок вдруг повел себя нехорошо.
- Ах, боже мой!-вскрикнула жена Леницына,- он вам испортил весь фрак!
Чичиков посмотрел: рукав новешенкого фрака был весь испорчен. "Пострел бы тебя взял, чертенок!"-подумао он в сердцах.
Хозяин, хозяйка, мамка-все побежали за одеколоном; со всех сторон принялись его вытирать.
- Ничего, ничего, совершенно ничего! - говорил Чичиков, стараясь сообщить лицу своему, сколько возможно, веселое выражение.- Может ли что испортить ребенок в это золотое время своего возраста!-повторял он; а в то же время думал: "Да ведь как, бестия, Волки б его съели, метко обделал, канальчонок проклятый!"
Это, по-видимому, незначительное обстоятельство совершенно преклонило хозяина в пользу дела Чичикова. Как отказать такому гостю, который оказал столько невинных ласк малютке и великодушно поплатился за то собственным фраком? Чтобы не подать дурного примера, решились решить дело секретно, ибо не столько самое дело, сколько соблазн вредоносен.
- Позвольте ж и мне, в вознагражденье за услугу, заплатить вап также услугой. Хочу быть посредником вашим по делу с братьями Платоновыми. Вам нужна земля, не так ли? *
* На этом обрывается рукопись первых четырех глав второго тома "Мертвх душ".
Все на свете обделывает свои дела. "Что кому тре-бит, тот то и теребит",- говорит пословица. Путешествие по сундукам произведено было с успехом, так что кое-что от этой экспедиции перешло в собственную шкатулку. Словом, благоразумно было обстроено. Чичиков не то чтобы украл, но попользовался. Ведь всякий из нас чем-нибудь попользуется: тот казенным лесом, тот экономическими суммами, тот крадет у детей своих ради какой-нибудь приезжей актрисы, тот у крестьян ради ме-белей Гамбса* или кареты. Что ж делать, если завелось так много всяких заманок на свете?? И дорогие рестораны с сумасшедшими ценами, и маскарады, и гулянья, и пля-санья с цыганками. Ведь трудно удержаться, если все со всех сторон делают то же, да и мода велит - изволь удержать себя! Ведь нельзя же всегда удерживать себя. Человек не бог. Так и Чичиков, подобно размножившемуся количеству людей, любящих всякий комфорт, поворотил дело в свою пользу. Конечно, следовало бы выехать вон из города, но дороги испортились. В городе между тем готова была начаться другая ярмарка-собственно дворянская. Прежняя была больше конная, скотом, сырыми произведениями да разными крестьянскими, скупаемыми прасолами и кулаками. Теперь же все, что куплено на Нижегородской ярмарке краснопродав-цами панских товаров, привезено сюда. Наехали истребители русских кошельков, французы с помадами н француженки с шляпками, истребители добытых кровью и трудами денег,- эта египетская саранча, по выражению Костанжогло, которая мало того что все сожрет, да еще и яиц послк спбя оставит, зарывши их в землю.
* Гамбс - петербургский мебельщик.
Только неурожай да несчастный в самом <деле год> удержали многих помещиков по деревням. Зато чиновники, как не терпящие неурожая, развернулись;
жены их, на беду, также. Начитавшись разных книг, распущенных в последнее время с целью внушить всякие новые потребности человечеству, овзумели жажду необыкновенную испытать всяких новых наслаждений. Француз открыл новое заведение - какой-то дотоле неслыханный в губернии воксал, с ужином, будто бы по необыкновенно дешевой цене и половину на кредит. Этого было достат
Страница 18 из 24
Следующая страница
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
[ 11 ]
[ 12 ]
[ 13 ]
[ 14 ]
[ 15 ]
[ 16 ]
[ 17 ]
[ 18 ]
[ 19 ]
[ 20 ]
[ 21 ]
[ 22 ]
[ 23 ]
[ 24 ]
[ 1 - 10]
[ 10 - 20]
[ 20 - 24]