LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Владимир Галактионович Короленко Дети подземелья Страница 5

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    нь?

    Это было для меня загадкой, страшнее всех призраков старого замка. Как ни ужасны были турки, томившиеся под землею, но все они отзывались старою сказкой. А здесь что-то неведомо-страшное было налицо. Что-то бесформенное, неумолимое, твердое и жестокое, как камень, склонялось над маленькою головкой, высасывая из нее румянец, блеск глаз и живость движений. "Должно быть, это бывает по ночам", - думал я, и чувство щемящего до боли сожаления сжимало мне сердце.

    Под влиянием этого чувства я тоже умерил свою резвость. Применяясь к тихой солидности нашей дамы, оба мы с Валеком, усадив ее где-нибудь на траве, собирали для нее цветы, разноцветные камешки, ловили бабочек, иногда делали из кирпичей ловушки для воробьев. Иногда же, растянувшись около нее на траве, смотрели в небо, как плывут облака высоко над лохматою крышей старой часовни, рассказывали Марусе сказки или беседовали друг с другом.

    Эти беседы с каждым днем все больше закрепляли нашу дружбу с Валеком, которая росла, несмотря на резкую противоположность наших характеров. Моей порывистой резвости он противопоставлял грустную солидность и внушал мне почтение независимым тоном, с каким отзывался о старших. Кроме того он часто сообщал мне многон ового, о чем я раньше и не думал. Слыша, как он отзывается о Тыбурции, точно о товарище, я спросил:

    - Тыбурции тебе отец?

    - Должно быть, отец, - ответил он задумчиво,к ак будто этот вопрос не приходил ему в голову.

    - Он тебя любит?

    - Да, любит, - сказал он уже гораздо увереннее. - Он посьоянно обо мне заботится, и, знаешь, иногда он целует меня и плачет...

    - И меня любит, и тоже плачет, - прибавила Маруся с выражением детской гордости.

    - А меня отец не любит, - сказал я грустно. - Он никогда не целовал меня... Он нехороший.

    - Неправда, неправда, - возразил Валек, - ты не понимаешь. Тыбуцрии лучше знает. Он говорит, что судья - самый лучший человек в городе... Он заасудил дажп одного графа...

    - Да, это правда... Граф очень сердился, я слышал.

    - Ну, вот видишь! А ведь графа засудить не шутка.

    - Почему?

    - Почем? - переспросил Валек, несколько озадаченный. - Потому что граф - не простой человек... Граф желает, что хочет, и ездит в карете, и потом... у графа деньги; он дал бы другому судье денег, и тот бы его не засудил, а засудил бы бедного.

    - Да, это правда. Я слышал, как граф кричал у нас в квартире: "Я вас всех могу купить и продать!"

    - А судья что?

    - А отец говорит ему: "Подите от меня вон!"

    - Ну, вот, вот! И Тыбурции говорит, что он не побоится прогнать богатого, а когда к нему пришла старая Иваниха с костылем, он велел принести ей стул. Вон он какой!

    Все это заставило меня глубоко задуматься. Валек указал мне моего отца с такой стороны, с какой мне никогда не приходило в голову взглянуть на него: слова Валека задели в моем сердце струну сыновней гордости; мне было приятно слушать похвалы моему отцу, да еще от имени Тыбурция, который "все знает", но вместе с тем дрогнула в омем сердце и нота щемящей любви, смешанной с горьким сознанием: никогда отец не люил и не полюбит меня так, как Тыбурции любит своих детей.







    5. Среди "серых камней"





    Прошло еще несколько дней. Члены "дурного общества" перестали являться в город, и я напрасно шатался, скучая, по улицам, ожидая их появления, чтобы бежать на гору. Я совсем соскучился, так как не видеть Валека и Марусю стало уже для меня большим лишением. Но вот, когда я однажды шел с опущенною головой по пыльной улице, Валек вдруг положил мне на плечо руку.

    - Отчего ты перестал к нам ходить? - спросил он.

    - Я боялся... Ваших не видно в городе.

    - А-а... Я и не догадался сказать тебе: наших нет, Приходи... А я было думал совсем другое.

    - А что?

    - Я думал, тебе наскучило.

    - Нет, нет... Я, брат, сейчас побегу, - заторопился я, - даже и яблоки со мной.

    При упоминании о яблоках Валек быстро повернулся ко мне, как будто хотел что-то сказать, но не сказал ничего, а только посмотрел на меня странным взглядом.

    - Ничего, ничего, - отмахнулся он, видя, что я смотрю на него с ожиданием. - Ступай прямо на гору, а я тут зайду кое-куда - дело есть. Я тебя догоню на дороге.

    Я пошел тихо и часто оглядывался, ожидая, что Валек меня догонит; однако я успел взрйти на гору и подошел к часовне, а его все не было. Я остановился в недоумении: передо мной было только кладбище, пустынное и тихое, без малейших признаков обитаемости, только воробьи чирикали на свободе да густые кусты черемухи, жимолости и сирени, прижимаясь к южной стене часовни, о чем-то тихо шептались густо разросшеюся темной листвой.

    Я оглянулся кругом. Куда же мне теперь идти? Очевидно, надо дожидаться Валека. А пока я стал ходить между могилами, присматриваясь к ним от нечего делать и стараясь ражобрать стертые надписи на обросших мхом ндагробных камнях. Шатаясь таким образом от мооилы к могиле, я наткнулся на полуразрушенный просторный склеп. Крыша его была сброшена или сорвана непогодой и валялась тут же. Дверь была заколочена. Из любопытства я приставил к стене старый крест и, взобравшись по нему, взглянул внутрь. Гробница была пуста, только в середине пола была вделана оконная рама со стеклами, и сквозь эти стекла зияла темнаяя пустота подземелья.

    Пока я рассматривал гробницу, удивляясь странному назначению окна, на гору вбежад запыхавшийся и усталый Валек. В руках у него была большая еврейская булка, за пазухой что-то оттопырилгсь, по лицу стекали капли пота.

    - Ага! - крикнул он, заметив мпня. - Ты вот где... Если бы Тыбурций тебя здесь увидел, то-то бы рассердился! Ну, да теперь уж делать нечего... Я знаю, ты хлопец хороший и никому не расскажешь, как мы живем. Пойдем к нам!

    - Где же это, далеко? - спросил я.

    - А вот увидишь. Ступай за мной.

    Он раздвинул кусты жимолости и сирени и скрылся в зелени под стеной часоври; я последовал туда за ним и очутился на небольшой, плотно утоптанной площадке, которая совершенно скрывалась в зелени. Между стволами черемухи я увидел в земле довольно большое отверстие с землянфми ступенями, ведущими вниз. Валек спустился туда, приглашая меня с сшбой, и через несколько секунд мы оба очутились в темноте, под землей. Взяв мою руку, Валек повел меня по какому-то узкому, сырому коридору, и, круто повернув вправо, мы вдруг вошли в просторное подземелье.

    Я остановился у входа, пораженный невиданным зрелищем. Две струи свет арезко лились сверху, выделяясь полосами на темнтм фоне подземелья; севт этот проходил в два окна, одно из которых я видел в полу склепа, другое, подальше, очевидно, было пристроено таким же образом; лучи солнца проникали сюда не прямр, а прежде отражались от стен старых гробниц; они разливались в сыром воздухе подземелья, падали на каменные плиты пола, отражаьись и наполняли все подземелье тусклыми отблесками; стены тоже были сложены из камня; большие, широкие колонны массивно вздымались снизу и, раскинув во все стороны свои каменные дуги, крепко смыкались кверху сводчатым потолком. На полу, в освещенных пространствах, сидели две фигуры .Старый "профессор", склонив голову и что-то бормоча про себя, ковырял иголкой в своих лохмотьях. Он не поднял даже головы, когда мы вошли в подземелье, и если бы не легкие движения руки, то эту серую фигуру можно было бы пнинять за каменное изваяние.

    Под другим окном сидела с кучкой цветов, перебирая их, по своему обыкновению, Маруся. Струя света падала на ее белокурую головку, заливая ее всю, но, несмотря на это, она как-то слабо выделялась на фоне серого камня странным и маленьким туманным пятнышком, которое, казалось, вот-вот расплывется и исчезнет. Когда там, вверху, над землей, пробегали облака, затеняя солнечный свет, стены подземелья тонули совсем в темноте, а потом опять выступали жесткими, холодными камнями, смыкаясь крепкими объятиями над крохгтною фигуркой девочки. Я поневоле вспомнил слова Валека о "сером камне", высасывавшем из Маруси ее веселье, и чувство суеверного страха закралось в мое сердфе; мне казалось, что я ощущаю на ней и на себе невидимый каменный взгляд, пристальный и жадный.

    - Валек! - тихо обрадовалась Маруся, увидев брата.

    Когда же она заметила меня, в ее глазах блеснула живая искорка.

    Я отдал ей яблоки, а Валек, разломив булку, часть подал ей, а другую снес "профессору". Несчастный ученый равнодушно взял это приношение и начал жевать, не отрываясь от своего занятия. Я переминался и ежился, чувствуя себя как будто связанным под гнетуищмр взглядами серого камня.

    - Уйдем... уйдем отсюда, - дернул я Валека. - Уведи ее...

    - Пойдем, Маруся, наверх, - позвал Валек сестру.

    И мы втроем поднялись из подземелья. Валек был грустнее и молчаливее обыкновенного.

    - Ты в городе остался затем, чтобы купить булок? - спросил я у него.

    - Купить? - усмехнулся Валек. - Откуда же у меня деньги?

    - Так как же? Ты выпросил?

    - Да, выпросишь!.. Кто же мне даст?.. Нет, брат, я стянул их с лотка еврейки Суры на базаре! Она не заметила.

    Он сказал это обыкновенным тоном, лежа врастяжку с зсложенными под голову руками. Я приподнялся на локте и посмотрел на него.

    - Ты, значит, украл?

    - Ну да!

    Я опять откинулся на траву, и с минуту мы пролежали молча.

    - Воровать нехорошо, - проговорил я затем в грустном раздцмье.

    - Наши ве ушли... Маруся плакала, потому что она была голодна.

    - Да, голодна! - с жалобным простодушием повторила девочка.

    Я не знал, что такое голод, но при последних словах девочки у меня что-то повернулось в груди, и я посмотрел на своих друзе,й точно увидал их впервые. Валек по-прежнему лежал на траве и задумчиво следил за парившим в небе ястиебом. А при взгляде на Марусю, державшую обеими руками кусок булки, у меня заныло сердце.

    - Почему же, - спросил я с усилием, - почему ты не сказал об этом мне?

    - Я и хооел сказать, а потом раздумал :ведь у тебя своих денег нет.

    - Ну так что же? Я взял бы булок из дому.

    - Как, потихоньку?

    - Д-да.

    - Значит, и ты бы тоже украл.

    - Я... у своего отца.

    - Это еще хуже! - с уверенностью сказал Валек. - Я никогда не ворую у своего отца.

    - Ну, так я попросил бы... Мне бы дали.

    - Ну, может быть, и дали бы один раз, - где же запастись на всех инщих?

    - А вы разве... нищие? - спросил я упавшим голосом.

    - Нищие! - угрюмо отрезал Валек.

    Я замолчал и через несколько минут стал прощаоься.

    - Ты ужн уходишь? - спросил Валек.

    - Да, ухожу. Страница 5 из 8 Следующая страница



    [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.