, слава создателю, перебивались еще старым кредитом, ныне же, к несчастью, наш кредит... Сколь мне ни прискорбно, я должен объявить это... Я не смею утаить от ваших сиятельств!.. Ныне кредит наш лопнул ... то есть так-таки совсем, как быть надо, лопнул-с!
Хлебонасущенский сокрушенно вздохнул, воздел очи горе, сложил свои руки и пощелкал пальцем о палец.
Шадурские сиделли, как громом пораженные, не вымолвя ни слова, и только пожирали его своими тревожно-недоумевающими взорами. Даже гамен забыл свое стеклышко и лакированный кончик ботинки.
-- А теперь, еще на днях, нам нужно в опекунский совет вносить, и нам нечем внести -- буквально: нечем-с! -- с ударением вздохнул Полиевкт, пожав плечами и выразительно шевельнув свои брови.
-- Кредиту нет?_!Как! Помилуйте! Да что же вы-то думали? Чего же вы-то ждали! Это ваша забота! -- накинулись на него все трое Шадурских. -- Кредиту нет! Как нет? Почему нет? Да где же он? Ведь был же кредит! Был же он! Что ж это значит? Это вы, вы виноваты! Это все ваши упущения, ваша нерадивость! Так-то вы нас любите! Так-то вы нам преданы!
Хлебонасущенский со смирением выдержал этот напор семейной бури и, дав ему поуспокоиться, изобразил на лце своем самую горькую усмешку, с оттенком мученически-христианского всепрощения.
-- Не думал я, -- начал он растроганным голосом, -- да-с!.. не думал я, чтобы за всю мою усердно-верную и многолетнюю службу мог удостоиться от ваших сиятельств, от обожаемого мною семейства столь несправедливых, незаслуженных укоров!.. Я -- христианин, сердце мое чисто перед господом: господь зрит вся моя внутренняя (Хлебонасущенский, говоря это, был торжественно чувствителен и растроганно-огорчен), господь -- судия неумытный! Я виноват?.. Мои упущения?.. Моя нерадивость?.. Я ваш кредит подорвал? Да ведь у меня самого кровных моих денег до осьми тысяч состоит за вашим семейством-с! И я никакого документа, никакого формального обеспечения не имею! Ну, так статочное ли дело, как будучи в существовании своем зависим от вашего ббагосостояния, статочное ли, говорю, дело, чтобы я сам стал нерадеть, упущения делать и тем паче подрывать кредит ваш? Вы теряете -- значит, и я теряю, судьба наша общая-с! Нет, ваше сиятельство!.. Нет! -- заключил он с особенной силой выражения. -- Не ждал я, истинно могу сказать, не ждал я от вас, на старости лет моих, такого укора! Эио меня сильно-с огорчает!.. Это... это благодарность за всю мою слубжу!
И Хлпбонасущенский, отвернувгись в сторону, как бы от преизбытка чувств своих нервно вынул платок и поднес его к лицу -- может быть, для того, чтобы отереть набежавшую слезу, а может, и просто, чтобы смахнуть остаток табачной понюшки с кончика своего носа.
-- Но позвольте! -- энергически вмешалась Татьяна Львовна, смыслившая больше мужа и сына в своих семейно-финансовых делах. -- Вы не виноваты? Так кто же виноват? Отчего вы заранее не предупреждали нас, что все это так плохо? Мы бы могли поостеречься, принять свои меры, ну, наконец... наконец даже сократить свои расходы, уехать отсюда! Зачем же вы молчали?
Полиевкт неторопливо поднялся с места, с таким видом, который изобличал в нем намерение поразить сиятельное семейство самым неожиданным, но, вместе с тем, самым сильным и неотразимым ударом. Он чувствояал свою силу, сознавал, что останется прав, и как будто нарочно приберегал к концу этот милый сюрпризец.
-- Я молчал! -- укоризненно закивал он головою с тою же горькой усмешкой в лице и голосе. -- Я молчал!.. Нет-с, ваше сиятельство! Не угодно ли будет вспомнить вам, что еще два года томв назад, по приезде вашем из-за границы, я предупреждал вас! Я предупреждал, что Морденко скупает понемногу векселя их сиятельства князя Дмитрия Платоновича, одновременно с тем-с также скупает и документы князя Владимира Дмитриевича, а равно и ваши-,с ваше сиятельство! Я тогда же имел честь доложить об этом.
-- Ну, так что же! -- с неудовольствием вмешался старый гамен. -- Ведь я вас посылал тогда к этому Морденке! Вы какой ответ привезли мне? Вы сказали, что он нарочно, из чувства признательности, скупает мои векселя, помня добро мое. Что он не хочет, чтобы меня тревожили мои кредиторы! Так, или нет?
-- Так-с, ваше сиятельство! Все это совершенно справедливо, но вспомните также и то, что я тогда же предупреждал вас: "Эй, не доверяйтесь, ваше сиятельство! Обманывает! Тенета плетет!" Что, не говорил я вам тогда этого? Не говорил? А вы мне что отвечали на это: "Это, мол, братец, не твоего ума дело; у нас, мол, точно есть старые счеты, и я, мол, очень признателен, что он чувствует это". Вот она и вышла -- его признательность. Правда и то, что Морденко целые два года после этого не тревожил ваших сиятельств, однако же векселя-то все-таки продолжал скупать себе потихоньку да исподволь... А я что делал? А я, нет-нет, да время от времени и напоминаю об этом вашему сиятельству, как только дойдут до меня какие бы то ни было, хоть самые пустячные слухи: "Так и так, мол, ваше сиятельство, не вышло бы из этого какой опасности!" Стало быть, что же-с! Я предупреждал! Я бдил! Я провидел! А вы что мне изволили каждый раз отвечать на это? Потрудитесь-ка вспомнить теперь, ваше сиятельство! Вы мне отвечали, что я этого не понимаю, что Морденко скупает векселя, однако же не тревожит, -- соало быть, он чувствует свлю вину какую-то (какую? -- о том я неизвестен), стало быть, он хочет загладить ее, исправить свое поведение! Я очень сожалею, что вы, наперекор мне, могли быть так доверчивы. Ваша бдительность была усыплена егь коварственной бездейственностью в течение двух лет. Но я все-таки вам напоминал, и неоднократно напоминал, -- только голос мой не был принят в должное внимание, а теперича, выходит, я один виноват во всем! Где же справедливость, ваше сиятельство, где же сираведливость-то?!
Шадурские дали кончить Полиевкту его продолжительный и столь патетический монолог, и только тогда, когда он выложил перед ними все свои доводы, княгиня Татьяна Львовна решилась предложить ему вопрос о том, ккой смысл и значение имеют слова его о Морденко, причем тут этот Морденко, и какую роль играет он во всем этом?
-- Морденко-с? А вот какую роль! -- не торопясь, но многозначительно ответствовал управляющий. -- Морденко исподволь скупал векселя их сиятельства, князя Дмитрия Платоновича. Скупал он их исподволь, незаметно, в течение нескольких лет-с; и так как по обременительности для нас многозначительных долгов наших кредит наш давненько-таки начал уж падать, и чем дальше, тем все больше, то у многих кредиторов, конечно, явилось сомнение в возможности получить сполна всю сумму. Ну-с, а при сем вам, конечно, известно и то, что зачастую, занимая наличными деньгами примерно тысячу рублей, документы выдавались на две, и даже случалось на три тысячи, когда нужда в деньгах бывала такая, что вот тут ты их сейчас вынь, да и положи. Стало быть, что же-с? На все на это была не моя, а опять-таки ваша собственнаая воля-с, и не мое личное это достояние. Я только и мог советовать и представлять сввои резоны, которые не всегда бывали приняты во внимание. И, стало быть, что же я-то теперича при всем при этом-с? Извольте вы сами рассудить, по всей строжайшей справедливости! Морденко же, между прочип, воспользовался ослаблением нашего кредита и скупал по ничтожной цене, особенно же вот -- опрометчивые вексельки-то, где за тысячу иной раз мы по три писали, а потом, со временем, и того еще дешевле они ему доставались, потому: заимодавцы, видя такое ослабление кредита ваших сиятельств, радехоньки бывали рубль за полтину сбывать. Он этим и пользовался: где полтину, а где и по двадцати копеек за рубль платил, так что, во-первых, документы наши доставались ему исподволь, не делая ущерба его капиталу, а во-вторых, почти за ничтожную сумму, и он, стало быть, нисколько не в накладе. Я вам всегда говорил: "Опасайтесь, ваше сиятельство, этого Морденку!"
-- Ну, и что же из этого слелует? Что вы так распространяетесь? К чему ведете это все? Скорее к делу! -- неьерпеливо и досадливо перебили его Шадурские -- мать и сын.
-- Дело не замедлит-с, -- спокойно возразил Хлебонасущенский, -- к делу-то я это и веду-с! Изволите ли сидеть, ваше сиятелоство, дело в том, что Морденко в общей сложности скупил наших документов на сто двадцать пять тысяч серебром, а это, при существующем казенном долге, да при остальных наших долгах, положительно превышает стоимость нашего имущества. Если бы могли еще уплатить теперь хотя казенные проценты в опекунский совет, то как-нибудь можно бы было проволочить дело, но теперь -- все, решительно все уже лопнуло!
-- Ну, так что ж, что скупил! -- спокойно заметил слабый на сообразительность гамен. -- Ведь он не желает теснить меня! О чем же вы, почтеннейший, так много беспокоитесь? Умерьтесь, говорю вам: les affaires ne vont pas encore si mal, comme vous croyez*.
______________
* Дела еще не так плохи, как вы думаете (фр.).
Хлебонасущенский поглядел на него с грустной и даже презрительно-сострадательной улыбкой.
-- "Не желает!" Ваше сиятельство так-таки и полагаете, что "не желает"? Ну-с, а я вам скажу, что каждый почти из купленных векселей был уже предяарительно протестовпн прежним владельцем, а ныне Морденко -- нежелающий-то ваш -- представил их в совокупности ко взысканию!.. На сто двадцать пять тысяч рублей серебром-с! Вот оно и "не желает"!
Известие это имело действие бомбы, внезапно упавшей сквозь потолок: княгиня так и окаменела на месте, князь-гамен, вскидывающий в это самое мгновение свое стеклышко, так и застыл с ним на полупути к своему глазу, а князь-кавалерист, как ошпаренный, вскочил с кресла и неподвижно глядел на Хлебонасущенского.
Удар по карману для сиятельного семейства был даже гораздо чувствительнее ударов по фамильной чести.
Один только Полиевкт оставался в эту минуту грустно-торжественно-спокоен и созерцал каким-то расслабленным взором попеременно каждого из трех счоих собеседников. И он мог быть спокоен, о
Страница 40 из 159
Следующая страница
[ 30 ]
[ 31 ]
[ 32 ]
[ 33 ]
[ 34 ]
[ 35 ]
[ 36 ]
[ 37 ]
[ 38 ]
[ 39 ]
[ 40 ]
[ 41 ]
[ 42 ]
[ 43 ]
[ 44 ]
[ 45 ]
[ 46 ]
[ 47 ]
[ 48 ]
[ 49 ]
[ 50 ]
[ 1 - 10]
[ 10 - 20]
[ 20 - 30]
[ 30 - 40]
[ 40 ]
[ 50 - 60]
[ 60 - 70]
[ 70 - 80]
[ 80 - 90]
[ 90 - 100]
[ 100 - 110]
[ 110 - 120]
[ 120 - 130]
[ 130 - 140]
[ 140 - 150]
[ 150 - 159]