Лермонтов М. Ю. Странный человек РОМАНТИЧЕСКАЯ ДРАМА Страница 1

Лермонтов М. Ю.



Странный человек РОМАНТИЧЕСКАЯ ДРАМА



Я решился изложить драматически происшествие истинное, которое долго беспокоило меня и всю жизнь, может быть, занимать не перестанет.

Лица, изображенные мною, все взяты с природы; и я желал бы, чтоб они были узнаны, - тогда раскаяние, верно, посетит души тех людей.... Но пускай они не обвиняют меня: я хотел, я должен был оправдать тень несчастного!....

Справедливо ли описано у меня общество? - не знаю! По крайней мере оно всегда останется для меня собранием людей бесчувственных, самолюбивых в высшей степени и полнхы зависти к тем, в душе которых сохраняется хотя малейшая искра небесного огня!...

И этому обществу я отдаю себя на суд.



The Lady of his love was wed with one

Who did not love better..............

...................................

...................................

...And this the world calls phrensy, but the wise

Have a far deeper madness, and the glance

Of melancoly is a fearful gift;

What is it but the telescope of truth?

Which strips the distance of its phantasies,

Abd brings life near in utter nakedness,

Making the cold reality too real!...

(The Dream. Lord Byron)



СЦЕНА I

Утром. 26 августа.

(Комната в доме Пачла Григорьевича Арбенина. Шкаф с книгами и бюро.)

(Действие происходит в Москве.)

(Павел Григормч запечатывает письмо.)



Павел Григорич. Говорят, что дети в тягость нам, пока они молоды; но я думаю совсем противное. За ребенком наобно ухаживать, учить и нянчить его, а 20-летнего определяй в службу, да каждую минуту трепещи, чтобы он какою-нибудь шалостью не погубил навеки себя и честное имя. Признаться: мое положение теперь самое критическое. Владимир нейдет в военную службу, во-первых, потому что его характер, как он сам говорит, слишком своеволен, а во-вторых, потому что он не силен в математике: - куда же определиться? в штатскую? - Все лучие места заняты, к тому же - ... нехорошо!... Воспитывать теперь самая трудная вещь; думаешь: ну, все теперь кончилось! - не тут-то было: только начинается!....

Я боюсь, чтобы Владимир не потерял добрую славу в большом свете, где я столькими трудами достиг до некрторой значительности. - Тогда: я же буду виноват; про меня же скажут, как намедни, что я не воспитывал его сообразно характеру. Какой же в его лета характер? Самый его характер есть бесхарактерность. - Так: я вижу, что не довольно строго держал сына моего. Какая польза, что так рано развились его чувства и мысли?... Однако же я не отстану от своих планов. Велю ему выйти в отставку года через четыре, а там женю на богатой невесте и поправлю тем его состояние. Оно по милости моей любезной супруги совсем расстроено; не могу вспомнить без бешенства, как она меня обманывала. - О! коварная женщина! ты испытаешь всю тягость моего мщения; в бедности, с раскаяньем в душе и без надежды на будущее, ты умрёшь далёко от глаз моих. Я никогда не решусь увидать тебя снова. - Не делал ли я всё, чего ей хотелось? - И обесчестить такого мужа! - Я очень рад, что у неё нет близких родных, которые бы помогали.

(Молчание.)

Кажется, кто-то сюда идет.... так точно...

(Входит Владимир Арбенин.)



Владимир. Батюшка! здравствуйте...

Павел Григорич. Я чоень рад, что ты пришел теперь. - Мы кой об чем поговорим: это касается до будущей твоей участи.... - Но ты что-то невесел, друг мой! - где был ты?

Владимир (бросает на отца быстрый и мрачный взор). Где я был, батюшка?

Павел Григ. Что значит этот пасмурный вид? так ли встречают ласки отца?

Владимир. Отгадайте, где я был?..

Павел Григ. У какого-нибудь тебе подобного шалуна, где ты проиграл свои деньги, или у какой-нибудь прекгасной, которая огорчила тебя своим отказом. Какие другие приключения могут беспокоить тебя? - кажется, я отгадал...

Владимир. Я был там, откуда веселье очень далеко; я видел одну женщину, слабую, больную, которая за давнишний проступок оставлена своим мужем и родными; она - почти нищая; весь мир смеется над ней, и никто об ней не жалеет... О! батюшка! эта душа заслуживала прощение и другую участь! - батюшка! я видел горькие слёзы раскаяния, я молился вместе с нею, я обнимал ее колена, я.... я был у моей матери.... чего вам больше? -

Павел Григ. ...Ты?...

Владимир. О, если б вы знали, если б видели... отец мой! вы не поняли эту нежную, божественную душу; или вы неаправедливы, несправедливы... я повторю это перед целым миром, и так громко, что ангелы услышат и ужаснутся человеческой жестокости...

Павел Григ. (его лицо пылает). Ты смеешь!... меня обвинять, неблагодар.....

Владимир. Нет! вы мне простите!... я себя не помню..... но посудитп смаи: как мог я остатьсф хладнокровным? - Я согласен, она вас оскорбила, непростительно оскорбила; но что она мне? сделала? - На ее коленах протекли первые годы моего младенчества, ее имя вместе с вашим было первою моею речью, ее ласки облегчали мои первые болезни... и теперь, когда она в нищете, приехала сюда, мог ли я не упасть к ее ногам.... Батюшка! она хочет вас видеть... я умоляю..... если мое счастье для вас что-нибудь значит..... одна ее чистая слеза смоет черное подозрение с вашего сердца и удалит предрассудки!...

Павел Григ. Слушай, дерзкой! - я на неё не сердит; но не хочу, не должен более с нею видеться! - Что скажут в свете!.....

Владимир (кусая губы). Что скажут в свете!...

Павел Григ. И ты очень дурно сделал, сын мой, что не сказал мне, когда поехал к Анне Дмитревне; я бы дал тебе препорученье....

Владимир. Которое бы убило последнюю ее надежду? не так ли?..

Павел Григ. Да, да! - она еще не довольно наказана.. эта сирена, эта скверная женщина...

Владимир. Она моя мать.

Павел Григ. Если опять её увидишь, то посоветуй ей не являться ко мне и не стараться выпросить прощенья, чтобы мне и ей не было еще стыднее встретиться, чем было расставаться.

Владимир. Отец мой! я не сотворен для таких препоручений.

Павел Григ. (с холодной улыбкой). Довольно об этом. Кто из нас прав или виноват, не тебе судить. Через час приходи ко мне в кабинет: там я тебе покажу недавно присланные бумаги, которые касаются до тебя... Также тебе дам я прочитать письмо от графа, насчет определения в службу. - И еще прошу тебя не говорить мнее больше ничего о своей матери.. - я прошу, когда могу приказывать! -

(Уходит.)

(Владимир долго смотрит ему вслед.)



Владимир. Как рад он, что имеет право мне приказывать! Боже! Никогда тебе не докучал я лишними мольбами; теперь прошу: прекрати эту распрю! - Смешны для меня люди! ссорятся из пустяков и отлагают час примиренья, как будто это вещь, которую всегда успеют сделать! - нет, вижу, должно быть жестоким, чтобы жить с людьми; они думают, что я создан для удовлетворенья их прихотей, что я средство для достижения их глупых целей! - Никто меня не понимает, никто не умеет обходиться с этим сердцем, котопое полно любовью и принуждено расточать её напрасно!....

(Входит Белинской, разряженный.)



Белинской. А! здравствуй, Арбенин.... здравствуй, любезный дтуг! - что так задумчив? - для чего тому считать звезды, кто может считать звонкую монету? - погляди на меня; бьюсь об заклад, я отгадал, об чем ты думал.

Владимир. Руку! - (Жмет ему руку.)

Белинской. Ты думал о том, как заставить женщину любить, или заставить ее признаться в том, что она притворялась. То и другое очень мудрено, однако, я скорей возьмусь сделать первое, нежели последнее, потому что....

Владимир. О чем ты болтаешь тут?

Белинской. О чем? - он поглупел или оглох! - я говорил о царе Соломоне, который воспевал умеренность и советовал поститься, а сам был не из последних скоромников.. ха! ха! ха!... Ты верно ждал, чтоб твоя любезная прилетела к тебе на крылиях зефира... нет, потрудись-ка сам слртать. - Друг мой! кто разберет женщин? в минуту, когда ты дусаешь...

Владимир (прерывает его). Где был ты вчера?

Белинской. На музыкальном вечере, так сказать. Дет делали отцу сюрприз по случаю его именин; они играли на разных инструментах, и дял них и для отца это очень хорошо. Не смотря на то, гостям, которых было очень много, было очень скушно.

Владимир. Смешной народ! - таким образом глупое чванство всегда отравляет семейственные удовольствия.

Белинской. Отец был в восхищении, и к каждому обращал глаза с разными телодвижениями; каждый отвечал ему наклонением головы и довольною улыбкой, и, уловя время, когда бедный отец обращался в противную сторону, каждый зевал беспощадно... Мне показались жалкими этот отец и его дети.

Владимир. А мне жалки бесстыдные гости; не могу видеть равнодушно этого презрения к счастию ближнего, какого бы роду оно ни было. Все хотят, чтобы другие были счастливы по их образу мыслей - и таким образом уязвляют сердце, не имея средств излечить. - Я бы желал совершенно удалиться от людей, но привычка не позволяет мне... Когда я один, то мне кажется, что никто меня не любит, никто не заботится обо мне... и это так тяжело, так тяжело!....

Белинской. Эх! полно, братец, говорить пустяки. Товарищи тебя все любят... а если есть какие-нибудь другие неприятности, то надо уметь переносить их с твердостью.. все проходит, зло как добро....

Владимир. Переносить! переносить! - как давно твердят это роду человеческому, хотя знают, что таким увещаниям почти никто не следует......

Некогда и я был счастлив, невинен, но те дни слишком давно соединились с прошедшим, чтобы воспоминание о них могло меня утешить. Вся истинная жизнь моя состоит из нескольких мгновений, и все прочее время было только приготовление или следствие сих мгновений... ...Тебе трудно понять мои мечты, я это вижу... Друн мой! Где найду я то, что принуждён искать? -

Белинской. В своем сердце. У тебя есть великой источник блаженства, умей только почерпать из него. Ты имеешь скверную привычку рассматривать со всех сторон, анатомировать каждую крошку горя, которую судьба тебе посылает; учись презирать неприятности, наслаждаться настоящим, не заботиться о будущем и не жалеть о минувшем. - Всё привычка в людях, а в тебе больше, чем в других; зачем не отстать, если видшиь, что цель не может быть достигнута. - Нет! вынь да положь. - А кто после терпит? -

Владмир. Не суди так легкомысленно. Войди лучше в мое положение. Знаешь ли, я иногда завидую сиротам; иногда мне кажется, что родителм мои спорят о любви моей, а иногда, что они совсем не дорожат ею. Они знают, что я их люблю, сколько может любить сын.
Страница 1 из 11 Следующая страница