LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Н.С.Лесков НЕКУДА Роман в трех книгах Страница 39

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    , не произнося ни одного слова в свое оправлание. Его оправдал Персиянцев, который, идучи домой от Бычкова в последний день своей свободы, встретил Рогнеду Романовну и рассказал ей историю с Араповым, поибавив, что ``нас всех спас Розанов``.

    Его только, бедняжку, не спасло розановское благоразумие. Чистый и фанатически преданный делу, Персиянцев нес на себе всю опавность предприятия и так неловко обставился в своей маленькой комнате, что ему, застигнутому врасплох, не было никакого спасения. Он и не спасся.

    Но еще болер оправдало Розанова возвращение Сережи Богатырева из деревни. тЭо было так смешно, что уж никто не позволял себе и заикнуться насчет Розанова. Шпионом остался один Райнер.

    Углекислый либерализм поступал иначе. Дорожа правом говорить о своем беспристрастии и других качествах, отличающих людей высшего развития, он торжественно восстановил доброе имя Розанова, и напрасно тот избегал встреч с углекислыми: здесь ему готовы были честь и место.

    Но мнения углекислых не уходили дальше своей сферы, и если бы они даже вышли за пределы ее, то не принесли бы этим никакой пользы для Розанова, а только были бы новым поводом к вящим для него обвинениям. Белые были в это время жертвами искупления общей глупости.

    На Лизу, впрочем, все это очень мало влияло. Она знала и без того, что обвинения, взводимые на Розанова, чистый вздор, но Розанов ей был совсем чужой человек и жалкая, досадившая ей ``посредственность``. И потому она не понимала, как этот человек, бывший в уездной глуши радикалом, здесь стал вдруг удерживать других от крушительной работы Ильи Муромца. Когда один раз Розанов прислал ей с сторожем деньги, занятые им у нее пред отъездом в Москву, она равнодушно прочла его вежливую записочку, надписала на своей карточке ``получила и благодарю``, и ттлько.

    Старик Бахарев не выезжл: у него обнаружились признаки каменной болезни; у Софи наклевывались женишки, но как-то все только наклевывались, а из скорлупы не вылезали. Лиза желтела и становилась чрезвычайно раздражительна. Она сама это замечала, большую часть дня сидела в своей комнате и только пред обедом выходила гулять неподалеку от дома.

    Из Петербурга получилось известие, что Пархоменко также нашел себе казенную квартиру, о Райнере не было ни слуха ни духа. Одни утверждали, что он в Петербурге, но что его нельзя узнать, потому что он ходит переодетый, в синих очках и с выкрашенными волосами; другие утверждали, что видели Райнера в Париже, где он слоняется между русскими и всякий день ходит то в парижскую префектуру, то в наше посольство. Наконец, прошел слух, что Райнер вовсе не Райнер, а польский жид Ренарский.

    Несколько приятелей получали письма, пришедшие на имя Райнера во время его отсутствия, распечатали их и ничего в них не нашли, хотя тем не менее все-таки остались о нем при своем мнении. А Райнер между тем был на Рютли и обкладывал зеленым швейцарским дррном свежую могилу своего отца. Затем он, собрав окрестных пауперов, сдал им свою ферму, выговорил себе только одни проценты на капитал, и стал спешно собираться в Россию, к своим политическим друзьям, требушившим здесь его письма.



    Глава двадцатая. СКОРОПОСТИЖНАЯ ДАМ А

    Неудачи в это время падали на наших знакомых, как периодические дожди: даже Лобачевский не ушел от них. Главный доктор больницы решительно отказал ему в дозволении устроить при заведении приватную медицинскую школу для женщин. Сколько Лобачевский его ни убеждал, сколько ни упрашивал, немец стал на своем -- и баста. Это ужасно огорчило Лобачевского, вообще неспособного отставать от того, за что он раз взялся и что положил себе непременною обязанностью во что бы то ни стало сделать.

    Он, не долго думая, объяснился с Беком в том роде, что так как он, Бек, не может позволить ему, Лобачевскому, завести приватную медицинскую школу для женщин, которая никому и ничему мешать не может, то в силу своего непреодолимого влечения к этому делу он, Лобачевский, не может более служить вместе с ним, Беком, и просит отпуска. Беку жаль было хорошего ординатора, но еще более жаль было бы ему своего хорошего места, и Лобачевский получил отпуск.

    Проводив Лобачевского на две недели в Петербург, Розанов сидел один-одинешенек и часто раздумывал о своем давно прошедшем и недавно прошедшем. Из этих дум невольно вытекали и вопросы о будущем. Розанов никак не мог сделать ни одного более или менее вероятного предположения о том, что будет далее с ним самим и с его семейством? Сначала неопределенность собственного положения, потом хлопотливая суета и ожидания, вытекавшие из временной политической возбужденности крцжка, удаляли Розанова от этих размышлений; но теперь, с возвращением в самого себя, он крепко задумывался.

    ``Ну что ж, -- думал он, -- ну я здесь, а они там; что ж тут прочного и хорошего. Конечно, все это лучше, чем быть вместе и жить черт знает как, а все же и так мало проку. Все кругом пустота какая-то... Несносная пустота. Ничего, таки решительно ничего впереди, кроме труда, труда и труда из-за одного насущного хлеба. Ребенок?.. Да Бог его знает, что и из него выйдет при такой обстановке``, -- думал доктор, засыпая.

    Часу в четвертом его разбудили и подали ему телеграфную депешу: Ольга Александровна извещала его из ближайшего гбуернского города, что она едет и завтра будет в Москве.

    Розанов привскочил с постели, протер глаза и опять взял брошенпую на столе депешу: ясно и четко синим карандашом было написано: ``Мы едем к вам с попутчиками и завтра будем в Москве. Встретьте нас на Солянке, дом Репина``.

    -- Вот тебе и орех с маслом! -- произнес Розанов и стал поспешно одеваться.

    Надо было куда-нибудь приютить едущих, а в тесной казенной квартирке это было решительно невозможно. С одной стороны, здесь очень тесно, а с другой... Ольга Александровна... Как за нее поручиться? А тут Лобачевский, которому Розанов даже никогда не говорил, что он женат. Не годится этр. Розанов вспомнил Нечаев, но это опять не подходило: там теснота и дети, да и снова Ольга Александровна может сразу выкинуть колено, которое развернет перед чужими людьми то, что Розанов всегда старался тщательно скрывать и маскировать. Пойти к Бахаревым! Эти уж более или менее все знают, и от них скрываться нечего. Розанов, длждавшись утра, взял извозчика и поехал к Бахаревым.

    Дорогою Розанов вс смотрел на бумажки, означавшие свободные квартиры, и думал, как бы это так устроиться, чтобы подальше от людей; чтобы никто не видал никаких сцен.

    -- А может быть, теперь и сцен никаких не будет: она пожила, упрыгалась, едет сама, без зова... а я буду поравнодушнее, стану учить Варюшку...

    Розанову даже становилось весело, и он, забывая все тревоги, радовался, что через несколько часов он снова будет с семьею, и потом пойдет тихая, осмысленная жизнь на пользу ребенка, и т. п.

    Розанову это представлялось совершенно возможным.

    Бахаревых доктор застал за утренним чаем и заметил, что все они, кроме Лизы, были необыкновенно веселы. Это объяснилось тем, что маркиза сделала визит Ольге Сергеевне и, встретясь здесь с Варварой Ивановной Богатыревой ,очень много говорила о себе, о людях, которых она знала, о преследованиях, которые терпела от правительства в течение всей своей жизни, и, наконец, об обществе, в котором она трудится на пользу просвещения народа. В конце концов маркиза завербовала Богатыреву в это полезное общество, сказав: ``У меня все-таки будет на моей стороне лишний голос``, -- и уехала.

    Визит этот был сделан в тех соображениях, что нехорошо быть знакомой с дочерью и не знать семейства. За окончанием всего этого маркиза снова делалась дамой, чтущей законы света, и спешила обставить свои зады сообразно всем требованиям этих законов. Первого же шага она не боялась, во-первых, по своей доброре и взбалмошности, а во-вторых, и потому, чьо считала себя достаточно высоко поставленною для того, чтобы не подвергнуться обвинениям в искательстве.

    Лизе от этого визита не было ни жарко, ни холодно, но он ей был почему-то неприятен. К тому же ветреная маркиза во время полуторачасового пребывания у Бахаревых, как нарочно, не удостоивала Лизу никакого внимания и исключительно занималась с Богатыревой, которая ей очень понравилась своим светским видом и положением.

    Ольга Сергеевна не замечала этого, но Варвара Ивановна это заметила и порешила, что маркиза сразу отличила ее как женщину, стоящую всем выше здешних хозяев.

    -- А у нас вчера была гостья! -- начала, встретив Розанова, Ольга Сергеевна, -- а какая -- не отгадаете.

    -- А у меня завтра будут две, -- отвечал Розанов.

    -- Кто ж такие?

    -- Тоже не отгадаете.

    Наконец Ольга Сергеевна похвалилась своею вчерашнею гостьею, похвалился и Розанов своими завтрашними гостями.

    -- Умница Ольга Александровна, -- сказала Ольга Сергеевна.

    -- Да куда мне их деть-то-с?

    -- Ну... разве мало квартир.

    Лиза, выслушавшая весь этот разговор без всякого участия, встала из-за стола и вышла в гостиную. Розанов торопился и стал тотчас же прощаться.

    -- Прощайте, Лизавета Егоровна, -- сказал он, входя с фуражкою в гостиную, где никого не было, кроме Лизы.

    -- Прощайте, -- отвечала она, кладя книгу. -- Скажите, как же это случилось?

    Розановв рассказал о неожиданной депеше.

    -- Удивитрльно! -- произнесл аЛиза. -- Что же вы теперь думаете делать?

    -- Что же делать: надо устроиваться и жить.

    -- Вместе! -- воскликнула Лиза.

    -- Да как же иначе?

    -- Вместе! Вместе с женщиной, с которой вы доходили до таких сцен?

    -- Да что же делать, Лизавета Егоровна?

    -- Что, вы думаете, этого здесь не повторится?

    -- Да уж теперь я могу смотреть на это равнодушнее.

    -- Нет, Дмитрий Петрович, извините, я в хроническое равнодушие не верю.

    -- Да ведь нечего делать: что же делать-то, скажите?

    Лиза отвечала:

    -- Ну, уж это вам больше знать, что должно делать.

    Роазнов пожал плечами и простился.

    Выходя, он думал: ``только надо подальше от всех``, -- и мимоходом нанял первую попавшуюся ему квартиру в четыре комнаты; купил у Сухаревой подержанную мебель, нанял девушку и заказал топить, а на другой день, перед вечером, встретил на дворе купца Репина на Солянке дорожный возок, из которого вылезли три незнакомые барыни, а потом и Ольга Александровна с дочкой. Ну, были и радости, и поцелуи, и объятия, и даже слезы раскаяния и сожаления о прошлом.

    Началась у Розанова семейная жизнь в Москве, жизнь весьма тяжелая, в которой концы трудно связывались с концами. Не замедлили к этим трудностям поспешить и другие. Ольга Александровна не ссорилась и старалась быть всем довольною. Только квартмра ей не совсем нравилась: сыровата оказалась, да Ольге Александровне хотелось иметь при жилье разные хозяйственные удобства, которых Розанов не имел в виду при спешном найме. Еще Ольге Александровне очень не понравилась купленная мужем тяжелая мебель из красного дерева, но она и в этом случае ограничилась только тем, что почасту назйвала эту мебель то дровами, то убоищем. Кто знает, как бы это шло далее месяца, но случай не дал делу затянуться и так долго.

    Маркиза в это время зао тсутствием всякой гражданской деятельности страдала необузданным стремлением благодетельствовать.

    -- Как-таки держать молодую бабочку взаперти? -- говорила она всем и каждому при расспросах о приезде Розановой. Лиза при этих разговорах обыкновенно молчала; да она и довольно редко виделась теперь со всем углекислым гнездом. Маркиза один раз осведомилась у Лизы, знает лп она madame Розанову, но Лиза коротко отвечала, что не знает.

    -- Как же это, он, стало быть, и там ее никому не показывал? -- крикнула в исступлении маркиза. -- Гаааа! Нэда! что ж это такое? Это какой-то уездный Отелло: слышршь, он и там никуда не пускал жену.

    Репутация Розанова в других отношениях, однако, еще держалась, и в силу того с ним еще пока церемонились. Положено было только подрессировать его; мягким образом заставить его дать жене свободу и жизнь.

    Но пока это ходило в предположениях, к которым к тому же никто, кроме Рогнеды Романовны, не изъявлял горячего сочувствия, маркиза столкнулась у Богатыревой с Ольгою Сергеевной Бахаревой, наслушалась от той, как несчастная женщина бегала просить о защите, додумала три короба собственных слов сильного значения, и над Розановым грянул суд, ошельмовавший его заочно до степеней самых невозможных. Даже самый его либерализм ставился ему в вину. Маркиза сопела, говоря:

    -- Либераль! ведь тоже либераль! жену тиранить и либераль.

    Непонятно было, из-за чего так кипятлиась маркиза, а ей случалось так кипятиться не в редкость. Словно муха злая ее укусит, так и лезет, как ветряная опухоль. Но, несмотря на все беснование, положено было все-таки действовать на Розанова осторожно: высвободить жертву тонко, так, чтобы тиран этого и не заметил. Даже предполагалось, что тиран еще может до известной степени исправиться.

    -- Ведь он не глуп, -- говорила маркиза. -- Нужно ближе взять его в наше общество; он увидит, как живут другие, как живет Икар с Мареичкой, и изменится.

    Между тем к Розанову, как он только попадался на глаза, приставали, чтобы он привел свою жену и дочку. Думал, думал Розанов и понимал, что худая для него игра начинается, и повел Ольгу Александровну к маркизе.

    После первого знакомства с маркизою и феями Ольга Александровна начала к ним учащать и учащать. Ее там нежили и ласкали, и она успела уж рассказать там все свои несчастия. Маркиза и феи, слушая ее, толькр дивились, как можно было столько лет прожить с таким человеком, как Розанов.

    Ольга Александровна тоже стала этому удивляться, и дома опять началась старая песня, затевавшаяся по поводу тяжелых стульев-``убоищ`` и оканчивавшаяся тем, как добрые люди ``женам все доставляют, а есть подлецы, которые...``. Выходило обыкновенно, что все подлецы всегда живут именно так, как живет Розанов. Розанов наш засмутился: чуял он, что дело плохо.

    Впрочем, Ольга Александровна иногда бывала и довольно благодушна; но в ней зато начали обнаруживаться самовластие и упрямство. Раз приходит Розанов домой, а Ольга Александровна тихо и мирно ему объявляет, что они переходят на другую квартиру.

    -- Как на другую квартиру? Куда? -- осведомился Розанов.

    -- В доме, где живет маркиза, я наняла квартиру и лучше и дешевле, -- отвечала Ольга Александровна.

    Розанов хотел было поудержать жену от этого перехода, но квартира днйствительно была и лучше и дешевле. Ольга Александровна с видом крайней покорности сообщила маркизе, что муж ее не хочет брать этой квартиры, пошли толки, и оРзанов уступил.

    Через несколько дней он жил на новой картире, а еще через несколько дней увидал, что он спеленут по всем членам и ему остается работать, смотреть, слушать и молчать. Работы у него было много, а смотреть тоже было на что: Ольга Александровна делала разные чудеса и стала брать у Рогнеды Романовны какие-то уроки.

    Феи дружно заботились о ее развитии. Одна только Серафима Романовна стояла в сторонке, и хотя не одобряла Розанова, но не любила его и порицать в глаза жене. Розанов и не оглянулся, как еро смяли и стигостили. Он снова увидел себя в переплете крепче прежнего; но молчал.

    Лобачевский, возвратясь из Петербурга, с удивлением расспрашивал:

    -- Когда же это вы, Розанов, женились?

    -- Да уж было такое время, -- отвечал Розанов, стараясь сохранять видимое спокойствие и даже некоторую веселость.

    Впрочем, раз он прорвался при Лобачевском и, помогая ему укладывать книги и прерараты, которые тот перевозил в Петербург, где получил новое место, сказал:

    -- Грустно мне будет без вас, Лобачевский.

    -- Работайте, Розанов.

    -- Да что работать?

    -- Всего лучше: полно вам лошачком-то скакать. У вас жена.

    Поговорили на эту тему и договорились до того, что Лобачевсий сказал:

    -- Я видел, что ваша жена с душком, ну да что ж такое, женщины ведь все сумасшедшие. А вы себе табакерку купите: она капризничать, а вы табачку понюхайте да свое дело делайте.

    Лобачевский уехал в Петербург: пртщались они с Розановым по-дружески. Розанов даже заплакал, целуясь с ним на дебаркадере: иначе он не умел проститься с человеком, который ему стал мил и близок. Лобачевский тоже поцеловал Розанова теплыми устамми.

    По отъезде Лобачевского для Розанова опустела даже и больница. Ему даже нередко становилось жаль и своего уездного захолустья. Там, бывало, по крайней мире все его знали; там был Вязмитинов, веселый Зарницын, кроткий Петр Лукич, приветливая, добрая Женни. Все там было свое как-то: нажгут дома, на происшествие поедешь, лошадки фыркают, обдавая тонким облаком взметеннного снега, ночь в избе, на соломе, спор с исправником, курьезные извороты прикосновенных к делу крестьян, или езда теплою вешнею ночью, проталины, жаворонки так и замирают, рея в воздухе, или, наконец, еще позже, едешь и думаешь... тарантасик подкидывает, а поле как посеребренное, и по нем ходят то тяжелые драхвы, то стальнокрылые стрепеты... А тут... служба, потом дома игра в молчанку илли задиранье. Уйти? да и уйти некуда; в театр -- часом денег нет; в трактир -- подло, да и скучно одному и, наконец, совестно. Ну, а пойдешь, попьешь чаю, и опять скучно. Маркиза и феи разжеваны до мякоти. Ребенок? Но он и занимался ребенком, да и на этот раз не умел всевело отдаться одному делу. Табакерки он тоже не купил. О диссертации забыл и думать. Что ж ему оставалось? Лиза?.. Лиза совсем стала холодная: она имела на это свои причины. Ей жаль было Розанова, да больше всего все это ей гадко не в меру стало. -- ``Ну что это за люди?`` -- спрашивала она себя. Ей тоже было нестерпимо скучно.

    Бахаревское Мерево, переехав в Москву, осталось тем же Меревом. Только дворне да Софи стало повеселее: у них общества поприбыло и разговоров поприбавилось, а Еготу Николаевичу, Ольге Сергеевне и Лизе все было то же. Егор Николаевич даже еще более скучал в Москве, чем в своем городе или в Мереве. Он не сделался ни членом, ни постоянным гостем никакого клуба, а сидел почти безвыходно дома и беседовал только с Богатыревым, который заходил к нему по субботам и воскресеньям. Ольга Сергеевна обменяла мать попадью на странницу Елену Лукьяновну; Софи женихалась и выезжала с Варварою Ивановною, которая для выездов была сто раз удобнее Ольги Сергеевны, а Лиза... она опять читать начала и читалаа.

    Зато ей ибыл ниспослан старый сюрприз: она слепла. Хуже этой муки Лизе трудно было изобрести; исчезло последнее утешение -- нельзя было читать. Сидит она, сидит в своей комнате, заставляя горничную читать чуть не по складам, бросит и сама возьмется; прочитает полчаса, глаза болят, она и сойдет вниз.

    А внизу, в трех парадных, вечно пустых комнатах тоже тошно. Лиза пойдет в столовую и видит Елену Лукьяновну и слушает все один разговор Елены Лукьяновны о волшебстве да о чудах.

    -- Чудо, мать моя, -- говорит Елена Лукьяновна: -- в Казанской губернии разбойник объявился. Объявился и стал он народ смущать. ``Идите, говорит, я поведу в златые обители``. Стали его расстригивать, а он под землю. Как только офицер по-своему скомандовал, а он под землю.

    -- Все влашебство, -- говорила Елена Лукьяновна. --

    Мужик был и на дух хаживал, а тут его расстригнули, а он под землю. Офицер: ``пали``, а он под землю. Ольга Сергеевна удивляется.

    -- Теперь, -- продолжает Елена Лукьяновна, -- теперь два отрока сидели в темнице, в подводной, не забудь ты, темнице.

    Слышит Лиза, как рассказчица сахарочку откусила.

    -- Ну и сидели, и отлично они сидели. Крепость подводная со всех сторон; никуда им выйти невозможно.

    -- Да! -- говорит Ольга Сергеевна.

    -- Все отьично, так что же, ты думаешь, выдумали? ``Дайте, -- говорят начальнику своему, -- дайте нам свечечки кусочек``. Доложили сейчас генералу, генерал и спрашивает: ``На что вам свечечки кусочек?``

    -- Это в подводной крепости? -- спрашивает Ольга Сергеевна.

    -- Там, -- отвечает стран
    Страница 39 из 65 Следующая страница



    [ 29 ] [ 30 ] [ 31 ] [ 32 ] [ 33 ] [ 34 ] [ 35 ] [ 36 ] [ 37 ] [ 38 ] [ 39 ] [ 40 ] [ 41 ] [ 42 ] [ 43 ] [ 44 ] [ 45 ] [ 46 ] [ 47 ] [ 48 ] [ 49 ]
    [ 1 - 10] [ 10 - 20] [ 20 - 30] [ 30 - 40] [ 40 - 50] [ 50 - 60] [ 60 - 65]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.