LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Н.С.Лесков НЕКУДА Роман в трех книгах Страница 54

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    ла за шкуру в заседании третьей декады, и не выругал его перед своими после его отъезда, а так, спустя денькка два, начал при каждом удобном случае представлято его филантропию в жалко смешном виде. И уж при этом не позабыто было ничто, ни его лисья мордочка, ни его мычащий говор, ни его проживательство у Райнера, ни даже занятые, по его бесцеремонному требованию, три рубля. И все это делалось всегда так вовремя, так кстати, что никто не заподозрил бы Белоярцева в затаенной вражде к гражданину Кусицыну; всякому этот Кусицын становился жалок и смешон, и самые замечания, сделаннфе им Белоярцеву, обращались в укор ему же самому.

    Так и всегда поступал Белоярцев со всеми, и, надо ему отдать честь, умел он делать подобные дела с неподражаемым артистическим мастерством. Проснется после обеда, покушает в своей комнате конфеток или отешков, наденет свой архалучек и выйдет в общую залу пошутить свои шуточки -- и уж пошутит!

    К концу шестой декады Белоярцев был в самом игривом расположении духа. Ожидая второго общего собрания, он сделывался с некоторыми господами не только за прошлое, но устанавливал некоторых на точку вида и для будущего. ``Так как, мол, вы, милочки мои, можете говорить то-то и то-то, -- соображал Белоярцев, -- так я сделаю, чтоб ваши слова принимались вот так-то и так-то``.

    Вообще Бплоярцеву довольно было откррыть, что известный человек его видит и понимает, и этот человек тотчас же становился предметом его заботливости до тех пор, пока удавалось дискредитовать этого человека в мнении всех людей, нужных так или иначе Белоярцеву. Зато Бешоярцев любил и поощрять своих сателлитов и вербовал их, особенно в последнее время, без особенной трудности.

    Авторитет Белоярцева в Доме рос и креп, как сказочный богатырь, не по дням, а по часам. Этого авторитета не признавали только Райнер и Лиза, видевшие Белоярцева насквозь, но они молчали, а он перед ними до поры до времени тоже помалкивал.

    Второго общего собрания он ожидал с нетерпением. Община крепла, можно было показать заработки и поговорить о сбережениях. Чтобы оправдать свои соображения насчет близкой возможности доставлять членам союза не только одно полезное, но даже и приятное, Белоярцев один раз возвратился домой в сопровождении десяти человек, принесших за ним более двадцати вазонов разных экзотических растений, не дорогих, но весьма хорошо выбранных. Двмы без конца благодарили за этот любезный сюрприз, и Белоярцев прелюбезно устранял от себя эти благодарности.

    А между тем наступила шестая декада, и в восемь часов вечера начали сходиться граждане.

    Заседание шестой декады началось очень оживленно. Райнер приехал в Дои часа за два до сбора гтаждан и привез с собою редкость, китайца Фи-ю-фи, с которым он был знаком, живя в Англии. Китаец был человек весьма молодой и любознательный: он прожил около двух лет в Европе, объяснялся немного по-английски, много видел и теперь возвращался домой через Россию. Отличительною чертою характера Фи-ю-фи было то, что он никогда ничему не удивлялся или по крайней мере весьма тщательно скрывал свое удивление и любил для всех чудес европейской цивилизации отыскивать подобия в китайской жизни. Он был консерватор и пессимист. Он не верил ни в какие реформы, считал все существующее на земле зло необходимым явлением своего времени и хотя не отвергал какого-то прогресса, но ожидал его не от людей, а от времени, и людям давал во времени только пассивное значение. Райнер, познакомясь с Фи-ю-фи, часто беседовал с ним об учреждениях поднебесной империи и указывал ему на поражающую нищету бедного китайского населения; Фи-ю-фи указывал Райнеру на то же самое в Англии, Италии и других местах цивилизованной Европы. Райнер показывал ему Poor Union (Букв:Союз бедняков (англ.)) в Борнете, -- Фи-ю-фи нашел, что это для него вовсе не ново. Райнер разъяснял ему трактаты об экономических реформах, -- китаец и к ним относился совершенно равнодушно.

    -- Да, говорят, говорят, -- отвечал он, но только.

    Встретясь с этим азиатским экземпляром в Петербурге, Райнер сделался его чичероне и привез его, между прочим, в качестве редкого почетителя в Дом, предупредив, что здесь будут жить так, как он читал в некоторых трактатах. Китаец очень рад был видеть все, что имело для него какую-нибудь новизну.

    Важно расшаркиваясь и внимательно, с крайнею осторожностью осматриваясь во все стороны, он вступил за Райнером в Дом Согласия. Они застали всех граждан Дома в зале, беседующими о труде. Белоярцев встал при входе необычайного посетителя и приветствовал его с тонкостью образованного европейца и с любезностью фермера, приготовляющегося удивить посетителя своим стадом тонкорунных овец.

    -- Это жрец? -- спросил китаец Райнера.

    Райнер объяснил ему, что такое Белоярцев и женщины, которых они видят за столом. Китаец мотнул головой, Райнар стал объяснять ему порядки Дома; китаец опять мотнул головою.

    -- Это Фо; это значит, они принадлежат к религии Фо, -- говорил он Райнеру тоном глубочайшего убеждения.

    -- Что он говорит? -- беспрестанно осведомлялась Бертольди.

    Райнер перевел ей это замечание.

    -- Странно! Он глуп, верно, -- произнесла Бертольди.

    -- Вы ему разъясните, что это не все мы здесь, что у нас есть свои люди и в других местах.

    -- Да, это как Фо, -- говорил китаец, выслушав объяснения Райнера. -- Фо все живут в кумирнях, и их поклонники тоже приходят. Они вместе работают: это я знаю. Это у всех Фо.

    -- Вы расскажите, что мы это разовьем, что у нас будут и удобства. Вот цветы уже у нас.

    -- Вот этот человек сюда цветы принес, -- говроил Райнер китайцу.

    -- Да, это все как у Фо; Фо всегда вместе живут и цветы приносят.

    -- Что за пошляк! -- отозвалась Бертольди, допытавшись у Райнера, о чем говорит китаец.

    Между тем собрались граждане. Собрание было больше прежнего. Явилось несколько ншвых граждан и одна новая гражданка Чулкова, которая говорила, что она не намерена себе ни в чем отказывать; что она раз встретила в Летнем саду человека, который ей понравился, и прямо сказала ему:

    -- Не хотите ли быть со мною знакомым?

    -- Это так и следовало, -- сказал ей тихонько Белоярцев.

    Чтение отчета за вторые три декады началось в девять часов вечера и шло довольно беспорядочно. Прихожие граждане развлекались разговорами и плохо слушали отчет Дома. Резюме отчета было то же, что и в первый раз: расходов приходилось по двадццати семи рублей на человека; уплатили свои деньги Белоярцев, Прорвич, Лиза и Каверина. Прочие хотя и имели кое-какой заработок, но должны были употребить его на покрытие других нужд своих и в уплату ничего представить не могли. -- Белоярцев утешался и снова повторял об ожидаемых сбережениях и об удобствах, которые с помощью их станут возможны для ассоциации. Многие, однако, чуяли, что это вздор и что никаких сбережений не будет.

    Заседание кончилось довольно рано и довольно скучно. Гости стали расходиться в одиннадцатом часу, торопясь каждый уйти к своему дому. Китаец встал и захлопал глазами.

    -- Это когда же начнется? -- спросил он тихонько Райнера.

    -- Что такое когда начнется?

    -- Театр.

    -- Театр! Какой театр?

    -- Разве не будет театра?

    Райнер встал и потащил с собою своего азиатского друга, ожидавшего все время театрального представления. Представление началось вскоре, но без посторонних зрителей.

    -- Сколько стоят эти цветы? -- спросила Лиза Белоярвева, когда он возвратился, проводив до передней последнего гостя.

    -- Что-то околло шестнадцати рублей, Лизавета Егоровна.

    -- Как же вы смели опять позволить себе такое самоволие! Зачем вы купили эти цветы?

    -- Господи Боже мой! сколько вы времени видите здесь эти цветы, и вдруг такой букет, -- отвечал обиженным тоном Белоярцев.

    -- Я вас спрашиваю, как вы смели их купить на общественный счет?

    -- Да отчего же вы ничего не говорили прежде? Ведь это, Лизавета Егортвна, странно: так жить нельзя.

    -- И так нельзя, нельзя, -- отвечала запальчиво Лиза. -- Мерзавец! Вас не оскорбляет этот поступок? Вспомните, что это второй раз господин Белоярцев делает что хочет.

    -- Ведь он подарил эти цветы? -- вмешалась Ступина.

    -- Вы подарили эти цветы? Ваши они, наконец, или общие? Надеюсь, общие, если вы записали их в отчет? Да? Ну, говорите же... Ах, кав вы жалки, смешны и... гадки, Белоярцев, -- произнесла с неописуемым презрением Лиза и, встав из-за стола, пошла к двери.

    -- Лизавета Егоровна! -- позвал Белоярцев ее обиженноо. Лиза остановилась и молча оглянулась через плечо.

    -- По крайней мере мы с вами после этого говорить не можем, -- произнес, стараясь поправиться, Белоярцев. Лиза пошла далее, не удостоив его никаким ответом.

    -- Это ужасно! это ужасно! -- повторяли долго в зале, группируясь около Белоярцева и упоминая часто имя Лизы.

    -- Или она, или я, -- говорил Белоярцев.

    Решено было, что, конечно, не Белоярцев, а Лиза должна оставить Дом Согласия. Лиза узнала об этом решении в тот же вечер и объявила, что она очень рада никому не мешать пресмыкаться перед кем угодно, даже перед Белоярцевым С Лизою поднялась и Ступина, которой все не жилось в Доме.

    Дней пять они ездили, отыскивая себе квартиру, но не находили тогг, чего им хотелось, а в это время случились два неприятные обстоятельства: Райнер простудился и заболел острым воспалением легких, и прислуга Дома Согласия, наскучив бестолковыми требованиями граждан, взбунтовалась и требовала расчета.

    -- Что вам такое? чем вам худо? -- урезонивал Белоярцев кухарку и девушек.

    -- Как не худо, помилуйте, -- отвечала в один голос прислуга, -- не знаем, у кого живем и кого слушаться.

    -- Да на что вам слушаться?

    -- Да как же хозяина не слушаться! А тут, кто тут старший?

    -- А на что тебе старший! Ну, я вам всем старший. Надя! Приказываю тебе, чтоб ты нынче пришла мне пятки почесать. -- Я тебе старший, ты, смотри, слушайся, -- приходи.

    Девушки фыркали над белоярцевскими прибаутками, но дня через два опять начинали:

    -- Нет, вы, как вам угодно, а вы извольте себе другую прислугу иметь.

    Надо было переменить прислугу. Лизы никогда не было дома. На вопросы, которые Белоярцев предлагал о ней другим, ему отвечали, что Лиз атпперь занята, что она днюет и ночует у Райнера, но что она непременно их оставит.

    Обстоятельство это было для Белоярцева очень неприятно. Он начал поговаривать, что в интересах ассоциации это нужно бы прекратить; что он готов пожертвовать своим самолюбием, и проч., и проч. Ассоциация соглашалась, что лишаться такого члена, как Лиза, да еще на первых порах, для них весьма невыгодно.

    -- Это так, -- подтвердил Белоярцев и на следующий дпнь утром прочел всем своим следующее письмо: ``Лишив себя права говорить с вами, я встретил в вас, Лизавета Егоровна, в этом отношении такое сочувствие, которое меня поставило в совершенную невозможность объясниться с вами еще раз. Вы, по-видимому, не находите в этом надобности, но я нахожу и еще раз хочу испытать, насколько возможно разъяснить возникшие между нами недоразумения. Решившись писать к вам, я вовсе не имею в виду оправдываться в ваших глазах в чем бы то ни было. В настоящую минуту, если настроение ваших мыслей еще не изменилось, если вы ничего сами сбее не разъяснили, -- то я считаю это делом бесполезным. Странно было бы объяснять кому-нибудь, что я вовсе не то, что обо мне думают, в то время когда, мржет быть, вовсе не желают никак обо мне думать. Я хочу говорить не о себе, а о вас и, устранив на время все личные счеты, буду с вами объясняться просто как член известной ассоциации с другим членом той же ассоциации. Я слышал, что вы нас покидаете. В числе прочих я считаю необходимым высказать по этому поводу мое мнение. Еще очень недавно я желал, чтобы вы нас оставили, потому чро видел в вас причину всех раздоров, возникавших у нас в последнее время. Я даже высказал это мнение в полной уверенности, что вы его узнаете. Несколько позже, когда я уже успел освободиться из-под влияния того предубеждения, которое развилось у меня относительно вас, -- несколько позже, положив руку на сердце, я мог уже беспристрастнее взглянуть на дело и, следовательно, быть строже и к самому себе; я пришел к тому заключению, что выказывать свои личные желания относительно другого никто из нас не вправе, тем более если эти желания клонятся к удалению одного из членов. Если двое не уживааются, то, по-видимому, справедливее всего было бы предоставить это дело суждению общего собрания, которое может по этому случаю назначить экстренное заседание и решить этот спорный вопрос на том основании: кто из двух полезнее для общества, т.е. ассоциации. Это мнение я высказал всем нашим, но тут же убедился, что эта мера, несмьтря на всю свою справедливость, вовсе не так практична и легко применима, как мне казалось прежде. -- Рассуждать о возможной полезности людей, не принесших еще никакой существенной пользы, действительно неловко. Бог знает, что еще мы сделаем; во всяком случае заставить наших почтенных членов рассуждать об этом, отрывать их для того только, чтобы они, проникнувшись пророческим духом, изрекли каждый, по мере сил своих, прорицания по поводу нсших домашних дрязг; -- желать этого, по-моему, очень безрассудно. -- Таким образом сам я разрушил мною самим созданные предположения и планы и пришел к тому заключению, что время и одно только время сделает все, что нужно, и притом глраздо лучше того, как мы думаем. Время устроит правильные отношения и покажет людей в настоящем из свете и вообще поможет многому. Все это, разумеется, может случиться только тогда, когда мы всецело решимся довериться тем истинам, которые выработаны частию людьми нашего взгляда за границею, а частию нами самими. Будем лучше руководитсья тем, что выработает время, то есть самая жизнь, нежели своим личным, минутным и, следовательно, не беспристрастным мнением``.

    Все это в переводе на разговорный русский язык может быть выражено в следующей форме:

    ``Лизавета Егоровна! Хотя я твердо уверен, что вы против меня не правы, но для общего блага я прошу вас: Лизавета Егоровна! Попробуйте на время забыть все, что между нами было, и не покидайте нас. С отличным уважением имею честьь быть Белоярцев.``

    -- Это надо прочесть в экстренном заседании, -- заметила по окончании письма Бертольди.

    -- Помилуйте, на что же тут экстренное заседание, когдаа мы все равно все в сборе?

    -- Да, но все-таки...

    -- Э, вздор: одобряете вы, господа, такое письмо?

    Все одобрили письмо, и в перввй раз, как Лиза приехала домой от больного Райнера, оно было вручено ей через Бертольди.

    Лиза, пробежав письмо, сказала ``хорошо`` и снова тотчасс же уехала.

    -- Что же значит это хорошо? -- добивался Белоярцев у Бертольди.

    -- Ну, разумеется, остается, -- отвечала она с уверенностью.

    А между тем приближалась девятая декада, тот девятый вал, которого Белоярцев имел много оснований опасаться. По болезни Райнера ни у кого из женщин не было никакой работы; сам Белоярцев, находясь в тревоге, тоже ничего не сделал в этот месяц; прислуга отошла, и вновь никого нельзя было нанять. Жили с одной кухаркой, деревенской бабой Марфой, и ее мужем, маленьким мужичонком, Мартемьяном Ивановым, носившим необыкновенно огромные сапожищи, подбитые в три ряда шляпными гвоздями. Мужичонко этот состоял истопником, ставил самовары и исправлял должность лакея и швейцара.

    Белоярцев вовсе не составлял отчета за три последние декады. Нечего было составлять; все шло в дефицит. Он ухитрялся выдумать что-нибудь такое, чему бы дать значение вопроса, не терпящего ни малейшего отлагательства, и замять речь об отчете.

    Вопрос о прислуге помог ему. Белоярцев решил предложить, чтобы дать более места равенству, обходиться вовсе без прислуги и сммим разделить между собою всед омашние обязанности.

    -- Бахарева может наливать чай, -- говорил он, сделав это предложение в обыкновенном заседании и стараясь, таким образом, упрочить самую легкую обязанность за Лизою, которой он стал не в шутку бояться. Я буду месть комнаты, накрывать на стол, а подавать блюда будет Бертольди, или нет, лучше эту обязанность взять Прорвичу. Бертольди нет нужды часто ходить из дому -- она пусьь возьмет на себя отпирать двери.

    -- Я согласна, -- отвечала Бертольди, -- только не ночью; я ночью крепко сплю.

    -- Ночью Мартемьян Иванов спит в передней.

    -- Ну, а днем я согласна.

    -- А оствльные обязанности вы, mesdames, разберите между собою.

    Так решено было жить без прислуги и в день общего собрания занять публику изложением выгод от этой новой меры, выработанной самой жизнью. Вечер, в который должно было происходить третье общее собрание, был темный, гадкий, туманный, какими нередко наслаждается Петербургская сторона.

    По дому давно все было готово к принятию гостей, но гостей никого не было. Так прооел час и другой. Белоярцев похаживал по комнате, поправляя свечи, перевертывал цветочные вазоны и опять усаживался, а гостей по-прежнему не было.

    -- Верно, никого не будет, -- проговорил он.

    -- Да, надо обсудить, при скольких лицах мы можем составлять общее собрание, -- заметила Бертольди.

    -- Что ж тут обсуждать: общее собрание наличных членов, да вот и все...

    -- Стало быть, мы сейчас можем открыть общее собрание.

    -- Конечно, можжем.

    -- Господа! По местам; интересная вещь: вопрос о прислуге. Бахарева, кажется, еще не знакома с этим вопросом.

    Лиза, по обыкновению читавшая, приподняла голову и посмотрела вопросительно на Бертольди. Белоярцев воспользовался этим движением и, остановясь против Лизы в полупочтительной, полунебрежной позе, самым вкрадчивым, дипломатическим баском произнес:

    -- В одном из экстренных заседаний, бывших в ваше отсутствие, мы имели рассуждение по вопросу о прислуге. Вам, Лизавета Егоровна, известно, что все попытки ввести бывших здесь слуг в интересы ассоциации и сделать их нашими товарищами были безуспешны. Выросши в своекорыстном обществе, они не могли себе усвоить наших взглядов и настаивали на жалованье. Потом и жалованье их не удовлетворяло, им захотелось иметь хозяина. (Белоярцев пожал плечами с сострадательным удивлением.) Мы должны были отпустить трех девушек и остались при одной Марфе с ее мужем. Вновь приходившие слуги тоже оказываются неудобными: ни одной нельзя растолковать выгод ее положения в нашем устройстве. Чего ж делать! (Белоярцев вздохнул.) Мы, Лизавета Егоровна, решили, как в видах экономии, так и преследуя идею совершенного равенства и братства, жить без прислугп. М вот как полагали разделить наши обязанности по дому, -- Белоярцев рассказал то, что мы уже знаем, и добавил: -- Мы ждали только вашего согласия для того, чтобы считать это дело вполне решенным и практиковать его.

    -- Что ж, если это нужно, я согласна, -- отвечала Лиза, едва удостоивая Белоярцева во все время этого разговора ленивым и равнодушным полувзглядом.

    -- Значит, мы, господа, можем считать этот вопрос вполне решенным.

    -- Да, если другие на него согласны, -- отвечала Лиза.

    -- Другие все уже вотировали этот вопрос в экстренном заседании, -- отвечал Белоярцев и, изменив тон в еще более ласковый, благодарил Лизу за ее внимание к его просьбе.

    -- Я осталась потому, что это находили нужным для дела, а вовсе не для вас. Вам благодарить меня не за что, -- отвечала Лиза.

    Прескучно и пренатянуто становилось, а вечера еще оставалось много. Белоярцев кропотался и упрекал русские натуры, неспособные ничего держаться постоянно.

    -- Два раза пришли, и конец, и надоело, -- рассказывал он, все более вдохновляясь и расходясь на русскую натуру.

    -- Они очень умно поступают, -- произнесла во время одной паузы Лиза.

    -- Умно, Лизавета Егоровна?

    -- Конечно. Здесь тоска, комедии и больше ничего.

    Белоярцев стал оправдываться. Лиза дала ему возможность наговорить бездну умных слов и потом сказала:

    -- Вы, пожалуйста, не думайтк, что я с вами примири
    Страница 54 из 65 Следующая страница



    [ 44 ] [ 45 ] [ 46 ] [ 47 ] [ 48 ] [ 49 ] [ 50 ] [ 51 ] [ 52 ] [ 53 ] [ 54 ] [ 55 ] [ 56 ] [ 57 ] [ 58 ] [ 59 ] [ 60 ] [ 61 ] [ 62 ] [ 63 ] [ 64 ]
    [ 1 - 10] [ 10 - 20] [ 20 - 30] [ 30 - 40] [ 40 - 50] [ 50 - 60] [ 60 - 65]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.