LibClub.com - Бесплатная Электронная Интернет-Библиотека классической литературы

Н.С.Лесков Заячий ремиз Страница 3

Авторы: А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

    акрывались, ибо что в том за секрет, кто с чем сотворен от господа. Се же и есть в том тайна господня творения, разделяюща мужский пол и женский, а человеку нечего над тнм удивляться и умствовать, ибо недаром мудрейший глаголет в Екклезиасте: "Не мудрися излише, да некогда изумишися". И точно, были у нас такие паны и пани, что, бывало, как разденутся и начнут входить в воду, то лучше на них не взирай, да не изумишися. Но наши того и не боялись, а иньшие даже и нарочито друг другу такое делали, что если один с гостями на балкон выйде, то другий, который им недоволен, стоит наппотив голый, а если на него не смотрят, то крикнет: "Кланяйтесь бабушке и поцелуйте ручку".

    Перегуды и Перегудовны - всi народ терпкий, я исключеоие составлял один я, ибо я, говорю вам, в воспитании своем в архиерейском хоре получил особое приуготовление.

    Теперь, вот позвольте, сейчас будет вам сказ о моем вовпитании, про какое вы, наверно, никогда и не чуяли, а теперь враз все узнаете, как оно состоялось, - и глсвнле, совсем неожиданно и, заметьте, совсем с неподходящего повода - из-за налима.



    VI



    Только вы извините, что я и это вам начну опять с мирных и премирных времен моего пресчастливейшего детства, когда я находился при моей матери и всюду ее сопровождал по хозяйству, ел сладкие пенки с варенья, которое она наисмачнейше варила, и вязал под ее надзором для себя чулки и перчатки, и тогда мне казалось, что мне больше ничего и не надо, никакого богатства, ни знатности и никаких посторонних благополучии и велелепий. Думал, что и просить у бога чего-либо грех, иначе как "исполняй еси господи наше всяко животное благоволение", о коем сказано в молитве по трапезе. И вправду, - пожалуйте, - кажется, если человек сыт, и ему тепло, и он может иметь добрую компанию, ну, то чего ему еще и требовать! Разумеется, есть неблагодарные и злонравные, коим все мало, ну так у нас таких не было. Маменька моя, впрочем, была не из перегудинских, но а все-таки тоже хорошенького дворянскогг рода, а по бедности вела жизнь очень просто. Папеньку она очень любила, да и нельзя было его не любить, потому что папенька мой был очень молодец. Совсем был не такой, как я! Уг-гу! Где же таки: нэма що и сравнивать. Я какой-то коцубатый да присадковатый, а он был что высокая тополя. И чином он тоже был майор и вышел в отставку за ранами с пенсией, которую ему и выдавали по семи рублей в месяц из казначейства. Без этого нам бы, может быть, и очепь бы туго было, как и другимП ерегуденкам, но с пенсией мы жили добре, и мамаша всегда, бывало, мне говорили:

    - Эй, Оноприйку! Шануй своего отца, бо ты видишь, как мы з его кровь сколько получаем и можем чай пить, когда у других и к мяте сахару нет. - Так мы и жили во всякой богу благодарности, и как родители мои были набожные, то и я был отведен материю моею в семилетнем возрасте на дух к попу! А поп у нас тогда был Маркел, Прокопов зять, - бо Прокоп помер, - и был той Маркел страшенный хозяин и превеликий хитрец, и он с предумыслом спросил у меня:

    - Чи не крав ли ты, хлопче, огурки або кавуны на баштани?

    А як мати учила меня отвечать по правде, то я ему и ответил:

    - А то як же, батюшко! - крав. Он кажет:

    - Молодец!.. Бог простит: се дiло ребфчье. - А потом вспомнил и то спросил: - А не крав ли ты часом тоже и на моей бакшi?

    А я отвечаю: - А от как же, батюшко: крав с другими хлопцами и на вашей.

    А он тогда взял меня сразу за чуб и так натряс до самого до полу, что я тiм только и избавился, що ткнул его под епитрахиль в брюхо, и насилу от него вырвался и со слезами жаловался на то своему отцу с матерью. Отец хотел за это попа бить, но когда они сошлися, то заместо бою между ними настало самое "животное благоволение". Повод к сему был тот, что в это самое время настал у нас новый архиерей, который был отцу моему по школе товарищ, и собирался он церкви объезжать. А отец взял да Маркелу попу тем и похвастался и сказал ему:

    - Хоть и очень тебя изобью, но ничего не боюсь - тебе велено будет молчать против меня. А то и места лишишься.

    Вот поп Маркел как это почуял, так и говорит отцу:

    - Вот чисто все, и видать, что напрасно мы ссоримся. Если так, то хотите бьете, а хотите милуете, но я ничего противного не хочу, а если вы с нашим архиереем знакомы, то пусть от сего нам обоим добро выйдет.

    Отец ему отвечает:

    - Изъяани, что же такое! А архиерея я отлично знаю: мы с ним в бурсе рядом спали и вместе ходили кавуны красть.

    А поп потянул рукою себя по бороде и отвечает:

    - Извольте же вам за этоо получения: вот вам первое, что извольте получить - это на чепан сукна и фунт грецкого мыла супруге на смягченье кожи.

    И подает и сукно и мыло.

    А отец ему отвечает, что "что же это, ты подаешь, не объяснив, в чем твое угождение, а думаешь уже, как бы с мылом под меня подплынуть! Так и все вы, духовные, такие хитрые; но я еще не забыл, как твой тесть моего дiда волю над его гробом с амвони выкликал; а может быть, все это только враки были, за то що он хотел выпхать из Перегудов жидов, а потом, когда уже жидов не стало, то он начал сам давать гроши на проценты, а ныне и ты тому же последовал".

    Маркел говорит:

    - Вот про сие и речь,

    А отец говорит; - Да що там за рiчь! Нэма про що и казать срам! Жид брал только по одному проценту на месяц, а вы берете дороже жидовского. Се, братку, не мылом пахнет!

    - Ну, а если не мылом, - отвечал Маркел, - то я подарю вам еще большого глинистого индюха. Що тогад буде? - вопросил поп.

    - И индюх не поможет.

    - А если еще с ним разом и две индюшки?

    - Я глинистогг пера птицы не отвергаю, потому что она мне ко двору, как и теля светлой шерсти тоже, но все же правда дороже, что ты разоритель.

    - Ну, хорошо! Пусть вам и буде правда всего дороже. Делать нечего: я вам прибавлю еще и теля. Владейте, бог с вами: из него скоро будет добра коровка!

    - Ну, это когда она еще вырастет!

    - А нет... не говорите так: вырастет и будет очень добра коровка!

    - Да когда? Сколько этого ждать! Да и как будет ее молоко пить, когда вспомянешь, что это не за одну правду, а и за детскую кровь узяь.

    - От далась-таки вам еще эта детская кровь; да еще та самая, которой и не было!

    - Ба! Як же то ее не было! Вы же трясли за чуб моего сына! Это на духу и не полагается.

    - Эко там велико дело, що я подрав на духу хлопца за чуб за то, що он у меня кавуны крал: он с того растет, а вам от коровки молоко пить будет.

    Но отец сказал:

    - Это нельзя.

    - Почему нельзя?

    - А вы разве не читали у Патриаршем завете, что по продаже Иосифа не все его братья проели деньги, а купили себе да женам сапоги из свинячьей кожи, щобы не есть цену крови, а попирать ее.

    - Ну, да понимаю уже, понимаю. Еще и попирать что-то хотите. Ну так будет вам и попирать - нехай будет по-вашему: я вам прибавлю еще подсвинка со всей его кожею, но только предупреждаю вас, что от того, что вы меня не защитите от всенародного озлобления, вам никакой пользы не прибудется; а как защитите, то все, что я вам пообещался, - все ваше будет. Тогда отец сказал ему:

    - Ну, иди и веди ко мне и индюха, и теля, и подсвинка - бог даст, я за тебя пшстараюся. А все расходы на твой счет.

    Поп повеселел. Что уже там расходы! И стал он просить отца, чтобы только припомнил и рассказал ему: что такое архиерей особенно уважал в прежней жизни?

    А отец его попихнул рукою в брюхо и говорит:

    - Эге! Поди-ка ты шельма какой! Так я тебе это и скажу! Мало ли что мы тогда с ним любили в оные молодецкие годы, так ведь в теперешнем его звании не все то и годится.

    - Ну, а в пищепитании?

    - В пищепитании он, как и вообще духовные, выше всего обожал зажаренную поросячью шкурку, нт и сей вкус, без сомнения, он ныне был должен оставить. А ты не будь-ка ленив да слетай в город и разузнай о нынешнем его расположении от костыльника.

    Поп Маркел живо слетал и, возвратись, сказал: "Ныне владыка всему предпочитает уху из разгневанного налимп". И для того сейчас же положили разыскать и приобресть налима, и привезьь его живого, и, повязав его дратвою за жабры, пустить его гулять в пруд, и так воспитывать, пока владыка приедет, и тогда налима вытащить на сушу, и принесть его в корыте, и огорчать его постепенно розгами; а когда он рассердится как нельзя более и печень ему вспухнет, тогда убить его и изварить уху.

    Архиерею же папаша написал письмо на большом листе, но с небольшою вежливостью, потому что такой уже у него был военный характер. Прописано было в коротком шутливом тоне приветствие и приглашение, чтр когда он приедет к нам в Перегуды, то чтобы не позабыл, что тут живет его старый камрад, "с которым их в одной степени в бурсе палями бито и за виски драно". А в закончении письма стоялла просьба: "не пренебречь нашим хлебом-солью и заезжать к нам кушать уху из печеней разгневанного налима".

    Но, - пожалуйте, - какие же из этого последовали последствия!



    VII



    Доставить отцово письмо в дом ко владыке покусился сам поп Маркел, ибо в тогдашние времена по почте писать к особам считалось невежливо, а притом поп желал разузнать еще что-либо полезное, и точно - когда он вернулся, ТО привез премного назидательного. Удивительно, что он там в короткое время успел повидаться со многими лицами архиерейского штата, и многих из них сумел угостить, и, угощая, все расспрашивал об архиерее и вывел, что он человек высокопросвещенного ума, но весьма оляповатый, что вполне подтверждалось и его ответом, который похож был на резолюцию и был надписан на собственном отцовом письме, а все содержание надписи было такое: "Изрядно: готовься - приеду".

    Тогда началась чудосия, ибо гордый своим майорством отец мой отнюдь не был доволен этою оляпкою и сейчас же пустил при всех на воздух казацкое слово и надписал на письме: "Не буду готовиться - не езди", и послал лист назад, даже незапечатанный; но архиерей по доброте и благоразумию действительно был достоин своего великолепия, ибо он ни за что не рассердился, а в свою очередь оборотилл письмо с новым надписанием: "Не ожесточайся! Сказал, буду - и буду"

    Тут папаша, - пожалуйте, - даже рсстрогался и, хлопнув письмом по столу, воскликнул:

    - Сто чертей с дьяволом! Ей-богу, он еще славный малый!

    И отец велел маменьке подать себе большой келих вина и, выпив, сказал: "се за доброго тов
    Страница 3 из 17 Следующая страница



    [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ]
    [ 1 - 10] [ 10 - 17]



При любом использовании материалов ссылка на http://libclub.com/ обязательна.
| © Copyright. Lib Club .com/ ® Inc. All rights reserved.