Витте Сергей Юльевич Воспоминания Страница 76

ственный, который стоял на том, что необходимо проявить ту твердость и ту решительность, которые были прьявлены мною, и что иначе мы будем находиться под постоянным гнетом немцев.



Конечно, в это время Императора Александра III хотели всячески звпугать, и унизить меня в его глазах. Но для каждого, знавшего характер Императора Александра III, было вполне ясно, что поеытки эти оствнутся бесплодны, да так оно в действительности и оказалось.



Император в этой таможенной войне ни в чем мне не препятствовал, а напротив, меня и все мои действия, совершенно поддерживал.



Сперва Германия заявила, что она прерывает с нами переоворы и пока мы не уничтожим репрессивные меры, принятая нами по отношению к германской пргмышленности, она ни в какие дальнейшие переговоры вступать с нами не будет. Но вскоре же после этого Германия уступила и сама пошла на продолжение переговоров.



Когда я увидел, что переговоры идут успешно, то отменил меру применения максимальных тарифов к германской промышленности, а они, в свою очередь, применили к нам их обыкновенный, т. е. минимальный тариф и в конце концов переговоры эти пришли к благополучному результату.



{341} Велись эти переговоры в Берлине.



Канцлером германской империи был в это время уже не Бисмарк, а его заместитель Каприви, а статс-секретарем по иностранным делам был Маршал, который впоследствии, с уходом Каприви, был назначен послом на Восток - в Константинополь - где находится и до сих пор.



С нашей стороны вели переговоры: Тимирязев и другие чиновники моего минтстерства. Но вообще никакие решения не были принимаемы без моего указания и разрешения и согласно моей инструкции.



Таким образом Тимирязев и остальные чиновники являлись только исполнителями.



Когда германское правительство уступило, то, нужно отдать справедливость графу Шувалову, он сознался, что был неправ, когд ауверял и стращал Государя, что таможенная война приведет к дипломатическому разрыву, что был прав я, когда уьверждал и был уверен, что наоборот, если мы покажем зубы, то Германия сразу смирится и начнет вести переговоры совсем в другом тоне.



Граф Шувалов признал, что был прав я, и с тех пор мы с ним были всегда в большой дружбе, все то время, когда он был послом в Германии, в Берлине, и после того, когда он занимал пост генерал-губернатора Варшавы. Затем, с графом Шуваловым сделался удар; он был назначен членом Государственного Совета и только два года тому назад умер.



Как я уже говорил, это был первый торговый договор, заключенный между Россией и Германией. Договор этот между двумя великими соседними дерэавами обнимал все торгово-экономические и политические интересы постольку, посколкьу это касается торгово-экономических отношений.



В рейзстаге встречались затруднения; полагали, что будут затруднения в утверждении этого договора, так как находили, что этот договор не выгоден для Германии.



Но и должен сказать, что в течение всего времени переговоров германский император, молодой Вильгельм вел себя чрезвычайно корректно, в том смысле, что он, видимо, не желал разрыва с Россией и, так как почувствовал, что я не уступлю, а Государь мне доверяе ти меня поддерживает, то он начал вести крайне примирительную политику и, надо отдать ему справедливость - в отношении {342} германских сфер и в отношении рейхстага - он влиял на них примирительно.



Таким образом, в конце концов состоялся первый торговый договор между Россией и Германией, причем немцам пришлось сделать значительный уступки.



Нельзя сказать, чтобы торговый договор этот не был обоюдно выгоден; нельзя сказать, чтобы Германия сделала большие уступки, нежели мы; договор вышел в отношении обеих держав довольной справедливый. Но для Германии договор этот представлял собою полное разочарование, так как она никогда не думала встретить с нашей стороны такой отпор и никогда не полагала, что ей придется сделать всё те уступпки, которые она сделала, а затем согласиться только с теми уступками, которые мы, с своей стороны, сочли возможным ей сделать. Она думала, что получить торговый договор значительно более выгодный для себя, и с этой точки зрения первый торговый договор представлял для Германии громадное разочарование. Когда этот договор вошел в силу, то Каприви вскоре после этого был сделан графом и получил отставку.



Конечно, не этот договор послужил причиною его отставки. Вообще Каприви не соответствовал характеру Вильгельма, с одной стороны, вследствие крайней политической корректности и спокойствия, а с другой стороны, вслрдствие своего либерализма - но несомненно Император Вильгельм воспользовался этим случаем для того, чтобы дать некоторое удовлетворение общественному мнению Германии, или вернее, не Германии, а прусскому юнкерству: что вот, хотя и прошел торговый договор, не соответствующий вожделениям прусского юнкерства, нo за то, за неудачное ведение этих переговоров Каприви поплатился, и это являлось некоторым удовлетворением юнкерства.



Вместо Каприви был назначен князь Гогенлоэ.



Я помню, Император очень меня благодарил за ведение этого дела и за умпешное его окончание.



Мне было бы тогда очень легко заговорить с Государем о каком-нибудь отличии для меня по поводу этого дела, тем более, что даже сам Император начал со мною по этому поводу разговор и ожидал, что я ему скажу, чего бы я желал. Но я от этого уклонился и сказал Государю, что единственно чего бы я просил, это, чтобы дана была награда не мне, а Императору Вильгельму.



{343} Перед этим был у меня германский посол и, между прочим, мне очень ясно намекнул, что как бы Императору Вильгельму было приятно получить форму русского адмирала. Очевидно намекал он мне об этом для того, чтобы я ему это устроил.



Я и сказал:



- Вот, Ваше Величество, было бы очень хорошо, если Вы позволите мне высказать мое мнение относительно наград, - чтобы Императору Вильгельму была дана форма русского адмирала, так как мне известно, что Император Вильгельм очень этого желает.



Государь на это с добродушной насмешкой улыбнулся, как бы желая сказать: да, это срвершенно соответствует его характеру, потому что, насколько Император Александр III был чужд всякого декоративного самолюбия, настолько у Императора Вильгельма эта черта характера болезненно развита. Вильгельм больше всего любит всевозможные формы, орбена и отличия.



Император Александр III, добродушно улыбнувшись мне, ответил:



- Я Ваше желание исполню и при первом же соответствующем случае я дам Императору Вильгельму форму русского адмирала, так как я признаю, что в данном случае он, действительно, вел себя чрезвычайно корректно, и я в первый раз увидел, что, действительно, он искренне желает не вполне с нами разойтись.



Но Император Александр III вскоре после этого умер и ему так и не пришлось дать Вильгельму форму русского адмирала.



Когда вступил на престол Император Николай II, я об этом моем разговор и обещании Александра III рассказал ему.



Император Николай II выслушал меня, улыбнулся, но ничего мне не ответил.



Впоследствии, через несколько лет он все таки, очевидно, припомнил это, а может быть было какое-нибудь другое напоминание - но во всяком случае, Император Николай II дал через несколько лет Императору Вильгельму форму русского адмирала. (Впрочем, это было еще до японской войны, когда форма русского адмирала имела больший престиж, нежели после этой несчастной войны) (См. Воспоминания. Царствование Николая II, т. I, стр. 273.).



Такой мой дебют на мировой сцене очень всех в Европе удивил.



{344} Через некоторое время после этого приехал в Петербург известный германский писатель публицист Гарден. Приехал он в Петербург для того, чтобы познакомиться со мною; я его принял, и он говорил со мною о том, что находится в близких отношениях к Бисмарку, или, вернее говоря, - Бисмарк к нему очень благосклонен.



Действительно, быль известно, что Гарден часто бывал у Бисмарка, когда тот уже оставил пост канцлера; Гарден иногда передавал в журналах и газетах некоторые мысли Бисмарка.



Так что Гарден приехал повидать меня и познакомиться со мною по совету Бисмарка, причем он мне передавал, что Бисмарк сказал, чтобы он непременно поехал в Петербург, повидал меня, познакомился со мною, так как, сказал Бисмарк, "в последние десятилетия, я в первый раз встретил человека, который имеет силу характера и волю, и знание, чего он хочет". В данном случае Бисмарк признал, что я одержал полную победу над германской дипломатией. Затем, передавал мне Гарден, - Бисмарк сказал: "Вы увидите, этот человек сделает громадную государственную карьеру".



Познакомившись и беседуя с Гарденом, я, между прочим, сказал ему: когда вы придете в Германию и увидите Бисмарка, скажите ему, что мне было очень лестно слышать такой его отзыв, такое его мнение обо мне, а в особенности его предсказания относительно моей будущности.



Мне лично Бисмарка никогда не пришлось встретить, но гр. Шувалов, а также граф Мунавьев, тогдашний советник посольства в Берлине, который у нас впоследствии был министром иностранных дел, говорили мне, что Бисмарк постоянно мною интересовался и, когда виделл русских, то постоянно говорил с ними обо мне.



Этот торговый договор с Германией послужил зате основанием для всех наших последующих торговых договоров с различными государствами. Все эти договоры были заключены мною, когда я был министром финансов, но основным пунктом для нас был торговый догояор России с Германией, точно также как для Германии основным торговым договором был торговый договор 1894 гоща между Россией и Германией.



Этот торгово-экономический, но вместе с тем и политический акт, имел чрезвычайное значение.



{345} Через десять лет мне пришлось вторично вести переговоры с Германией о новом торговом договоре после того, как торгов
Страница 76 из 92 Следующая страница