Петр Вяземский Старая записная книжка Страница 22

меня тютоировать (поучать, покровительствовать): скажи, чего ты

хочешь, даю тебе две минуты на размышление, я о тебе поговорю с

Бенкендорфом, скажу князю Ливену, министру просвещения. Я не знал, что

отвечать ему. Начал меня дарить книгами, какие попадали ему под руки, тремя

последними томами записок Казакова польскими, надписывать на них

дружеские надписи; на какой-то книге о Карпатских горах написал мне: "en

souvenir de M-lle Rossetti" (на память о мадмуазель Россети), между тем

скользил по паркету, обступался.



За ликером и кофе сидел перед ним толстый полський викарий. Он

сказал мне умное слово Меттерниха: "Все государи возвышаются над своим

нарродом так, что могут опереться рукой ему на голову; только русский

император стоит в одиночестве на высоком столпе, и в минуту опасности ему не

на кого и не на что опереться".



Здесь Красиньского очень ласкают. Я полагаю, что лучи Наполеона на

нем, несколько мерцающие, светят им в глаза. А если они в виде его думают

обласкать Польшу, то расчет не верен. Красиньского вовсе теперь в Польше не

уважают. Кое-какая национальность, которой он пользовался, возвратившись с

остатками польско-французскими войсками герцогства Варшавского уже в

обрусевшую Варшаву, совершенно выдохлась на Бельведере и в особенности в

Сенате по последним делам Государственного суда.



Впрочем, у нас не узнаешь, чем понравишься. Можрт быть, в нем то и

полюбили, что нация отворотилась от него.



А между тем в нем есть какая-ьо смелость; разумеется, несколько пьяная

и вообще никогда не трезвая, то есть нравственно-трезвая, обдуманная,

основанная. В Петергофе гласно фрондирует он с фрейлинами, за обедом

солдатизм; находит сходство в Софии Урусовой с Лавальерой... "Якобинство

деспотизма" - его выражение. Он говорит: "В мою комнату являются жабы,

никто их не видит, ибо они являются именно ко мне".



Бибиков рассказал мне рассказанное ему Бенкендорфом. Однажды

вбегает к нему жандарм и подает пакет, подкинутый на имя его в ворота.

Распечатывает и находит письмо к государю с надписью: весьма нужное. Едет,

отдает его. Государь раскрывает его, и что же находит: донос на сумасшпствие

Мвравьева! "А в доказательство, что ваш госплдин статс-секретарь истинно

помешан, прилагаю сочинение его". Государь говорит: "Что с этой бумагой

делать? Отослать ее Муравьеву и спросить мнение его".



Покойный король Английский еще в молодости был болен. Доктора

запрещали ему выезжать, а ему хотелось в маскарад, и на увещание докторов

отвечал он текстом Евангельским: Блаженны умирающие in domino.



19 июля, Ревель.



Я приехал 15-го вечером. 16-го и 17-го купался по одному разу в деень.

18-о два раза и надеюсь впредь также.



16-го был концерт в зале Витта. 17-го бал у Будберга.



Ревельские розы по-прежнему свежи и по-прежнему некоторые из них

пахнут не розой.



Дорогой прочел я "Коннетабль честерский". Вальтер Скотт тут немного

мелодраматичен.



В мае Revue Francaise очень хороша статья о нынешней Швеции.

Кажется, Бернадотте слишком отказывается от прежнего республиканизма

своего. Напрасно. Австрия и Ровсия не спасут его, или, по крайней мере,

династии его: ему более другого должно прямодушно связаться с народом

своим и опереться на том, что она сделает в пользу народа. Наполеона пример

перед ним. Легитимность свое возьмет, и Оскар, если пойдет по следам отца, то

есть наперекор сильного, конституционного направления, однажды уже данного

Швеции, не усидит. Французские кадрили его в Петергофе и Гатчине не

выкупят его в черный день.



Красноречивый Nils Mausson (крестьянин из Скании) сказал в одной

речи своей, что Швеция осоенно обязана журналам. "Они дали нам знать, что

есть французский маршал, соединюящий со смелостью и дарованиями

блестящими великодушное человеколюбие к шведским военнопленным; сей

маршал ныне наш король. - Если за двадцать лет пользовались бы мы

свободой печатания, думаете ли вы, что Финляндия, треть державы нашей, была

бы отторгнута от нас предательством ее защитников. Будет ли зависеть от

прихоти царского канцлера лишить нас сего источника познаний? Должно ли

будет верить нам непошрешимости его, подобно католикам, верующим в

непогрешимость папы, предками нашими отверженную. Бог, сотворив мир,

сказал: "Да будет свет" - и бысть. Создатель хотел ли, чтобы сей свет был нам

чужд? Когда он послал Сына своего спасти мир, сей Божественный Искупитель

запечалел свой подвиг и свое учение следующим правилом: грядите стезею

света, христиане! Как осмелиться нам блуждать во тьме". В начале апреля

нынелнего года журнал Medborgaren, издаваемый Анкарсвердом и Hjerta, был

запрещен.



20 июля



Купался в седьмом часу утра и в два. Ездили в Тишерт с ревельской

публикой. M-lle Benkendorf est это королева Эстонии, a et M-lle Morenschild -

королевский принц. В самом деле в ней что-то пажеское, херувимское, но не

херувима Библейского, а Бомаршевского. Жена барона Палена,

генерал-губернатора, урожденная Гельвециус. Она была совоспитанница,

бедная, первой жены его, из фамилии Эссен. Ныне первая дама Эстляндского

герцогства. Скропность, смирение первой половины жизни сохранились в ней и

на блестящей степени. Довольно миловидна, что-то птичье в лице.



Баронесса Будберг говорила мне, что до приезда дона Мигеля в Вену le

fils de l'homme (сын человека - условное обозначение в то время для сына

Наполеона) мало знал об отце своем, имел о нем одно темное, глухое предание.

Тот ему все высказал. Это несогласно со сказанным мне графиней Фикельмонт,

которая уверяла меня, что он был очень хорошо воспитан и полон лсачой отца.



Не глупо ли, что мы говорим и пишем Гельвеций, по какой-то латинской

совести, весьма неуместной в этом случае? Что за латинское слово Гельвециус?

Об этом латинизме нашем кстати сказать: заставь дурака Богу молиться, он себе

и лоб расшибет. Следовательно, и живописца нашего Гипиуса нужно

перекрестить в Гипия. А графа Брюс, как же? В Брюи, или в Брюий?



21 июля



Вчера купался два раза, в 10-м часу утра и в 10-м часу вечера. Море меня

подчивает валами. Так и валит. Оно одно здесь кокетствует со мной. Хромота

моя не дает сблизиться с царицей и с принцем. Один вальс сближает.



Обедал у Будберга: там Пален, Паткуль, комендант, Данилевский

небритый и сердитый на ревельский песок, M-me Бланкенагель из Риги.



Будберг, адъютант Дибича, был послан из Андрианополя в

Константинополь, уже по заключении мира, с известием, что если через три дня

не исполнит Диван условий, ему предписанных, фельдмаршал велит двинуться

своему авангарду, и Гордон, английский министр, говорил Будбпргу: чего хочет

ваш фельдмаршал? Истреблеиня Оттоманской империи? От него зависит.



Вечером был в салоне Витта. Немецкая бережливость: допивали и

доедали запасы, оставшиеся от вчерашнего пикника в Тишерте.



С Будбергом, губернатором, выгодно пускать шутки в оборот; с одного

его берешь сто процентов. Он всему смеется за сто человек. Я рассказывал ему

о Ланжероне. Он так расхохотался, что я боялся за него удара. Весь побагровел,

и валек на затылке его вздулся пуще прежнего.



22 июля



Вчера купался в десятом часу утра и в десятом часу вечера, в дождь.

Дождь помешал мне ехать в Виттов салон. Перечитывал несколько глав

перевода "Адольфа".



Государь в проезд свой через Дерпт был всем очень доволен, но увидел

одного студента без галстука и заметил о том Палену. Пален сделал выговор

студенту, наказывая ему, чтобы он впредь так не ходил. Студент с удивлением

отвечал, что у него галстука и в заводе нет. Его посадили в карцер. У нас по

цензурному уставу сочинение автора через 25 лет по смерти его обращается в

общественную собственность. У французов после 20 лет. Следовательнр, у нас

нужен был бы по крайней мере 50-летний срок. По деятельности, урожаю

сам-двадцать, сам-тридцать изданий в книжной торговле право давности во

Франции не может быть в сгразмерности с нами. Возьмите, например,

сочинение посмертное, которое наследниками напечатается год или два после

смерти автора. Едва успеет выйти два издания, если сочинение огромное, и

наследники уже лишатся своего достоыния.

24 июля



Купался два раза, в 8-м часу утра и в 10-м часу вечера при луне. Кажется,

уж слишком поздно.



Обедал у Клюпфелей. После обеда пели Кольбарсы. Была молодая

румяная баронесса Сакен, очень умильно и живо на меня поглядывала. Что же

вышло? Она сходила с ума именно от любви к мужчинам, и осталась одна

любовь.



Третьего дня был у Россильона, говорили о здешней мануфактурности,

которой почти вовсе нет. Стеклянный завод, о коем писал мне Дружинин, уже

не существует. Какой-то Унгерн заводит хорошую фабрику суконную, но она

еще не в ходу. Есть где-то шляпная фабрика. Вообще, по словам Россильона,

здесь нет фабричного движения, а одно рукоделие. По деревням ткут полотна,

крестьяне ткут сукно себе на платье, или на пальто. Шварц, фабрикант близ

Нарвы, имел поставку одного офицерского сукна и получал большие пособия в

прежнее царствование. Он был как-то употреблен прежде в верхах (dans les

fonds) и оказал услуги.



Начинают здесь заниматься овцеводством. Эстляндия и в особенности

Ревель должны, кажется, пользоваться торговой и земледельческой

промышленностью. Но порты заперты и хлеб без цены. <
Страница 22 из 52 Следующая страница