абтся буквой Р. И эта мысль, заключает он,
утешала меня во всю дорогу.
10-е. Утром был у баронессы Stolzenberg, морганатической супруги
принца Wilhelm von Angalt-Dessau.
Я очень люблю в прогулках отыскивать безымянные тропинки, удаляясь
от больших трактов, из которых каждый носит здесь свой ярлык zum- или zur-
что-нибудь. Познакопился с австрийским генералом Кудявским, братом
нашего старика Кудрявского. Он долго служил на Востоке.
Это что-то не к добру: Булгарин в Северной Пчеле, 30 мая, ужасно меня
расхваливает по поводу моей "Масляницы". Неизвестно, кто прислал мне этот
листок из Петербурга.
12-14-е. Приехала Пашкова со своей крылатой дружиной, со своим
мужем и сыном. Они из Парижа, а сын из Петербурга Она сказывала, что там
холера сильно и скоро действует. Недавно умерла от нее Шереметева,
урожденная княжна Горчакова.
Недаром я говорил, что Булгарин хвалил меня не перед добром. Я
получил ихвестие, что в Банке случилась неприятность: раскрали около 2000
старых дел, Бог знает, для какой цели.
Были у нас князь Лобковиц, граф Путбус и Пехлин, ктоорого знавали мы
во Франкфурте, где он был датским посланником. Он переводчик "Лалла-Рук"
на немецкий язык, издал недавно том своих стихотворений и занимается теперь
историей эпической поэзии. Из Бадена получено известие о смеити кн.
Горчаковой. Можно ли было думать, что две развалины, отец и мать ее,
переживут свою дочь.
15-е. Вчера узнал я о другой печальной смерти. Бедная княгиня Вера
Голицына скончалась в Берлине. Когда я из Дрездена послал к ней, перед
Светлым Воскресением, свой портрет со стихами, я имел какое-то минутное
чувство, что все это дойдет до нее не вовремя. И в самом деле, все это пришло в
Берлин, когда она была уже отчаянно больна, и, кажется, она ни портрета, нм
стихов моих не видала. Давно ли была она в Константинополе в полном цвете
здоровья, силы и красоты? Умер в Берлине и наш русский священнтк, и к
княгине Голицыной приезжал священник из Парижа.
16-е. Человеческое тщеславие всюду прокрадывается: я заметил, что
многие, которые пьют Sprudel, гордятся пред нами, смиренно пьющими
Schlossbrunn.
17-е. Восточный вопрос все еще всех занимает. Все ждут на него ответа.
Журналы кричат и шумят, а ничего не объясняют. Циркуляр графа Нессельроде,
по-моему, очень хорошо и дельно изложен. Яу верен, что все сказанное в нем
сущая правда, но правда нпчего не проучит там, где действуют страсти; а
против нас в Европе враждуют страсти: зависти, ненависти и страха.
Иногда самые, по-видимому, маловажные приметы убедительнее
значительнейших явлений. Когда я думаю об участи Наполеона III и о
продолжительности настоящего порядка дел во Франции, две приметы
удостоверяют меня, что все это ненадежно и непрочно. Нельзя веровать в
положение, в котором негодяй Дантес-Гекерен - сенатор, а негодяйка
Матильда Демидова разыгрывает роль императорской принцессы. Случай часто
проказит, но проказы его непродолжительны. Рано или поэдно Промысел берет
свое и приводит дела и лица в надлежащий порядок. Вечером ездили с
Трубецкими в Elbogen.
Сегодня здешнее Петра и Павла. По дороге встречали богомольцев и
перед селениями кукольные изображения святых именинников с распущенными
хоругвями и проч.
Местоположение Эльбогена очень живописно: цепной мост, древний
рыцарский замок, обращенный ныне в тюремный замок. О времена! О нравы!
Впрочем, вероятно, и прежние жильцы, благородные рыцари, были такие же
разбойники, как и нынешние жильцы.
18-е. Писали к Павлу. Вечером на Wiese музыка праздновала приезд
князя Эстергази, бывшего посла в Лондоне. Приехал также граф Красинский,
варшавская развалина, и рыжмй Голицын, тоже обломок прежнего варшавского
житья.
19-е. Приехала из Петербурга маркизша Castelbajac. Заходил к нам граф
Красинский. Он очень слаб и плох.
20-е. Вчера получил я письмо от Валуева, он назначен Курляндским
губернатором, и письмо от Брока, который извещает меня, что я переименован в
члена совета министерства финансов, вероятно, вследствие беспорядка,
случившегося в Банке, хотя он о том ничего и не говорит. Я и не воображал, что
я такой бдительный начальник, и что без меня дела пойдут хуже. А шутки в
сторону - особенное счастье, что я в разные управления свои имел на руках и в
руках многие миллионы таможенные и банковские, и что все обошлось
исправно.
21-е. Старик Радзивил, помещик славной Аркадии, когда пеняли ему, что
мало дает он денег сыновьям своим на прожиток, отвечал, что довольно и того,
что дает он им свое имя, которое им не следует. В глубокой старости своей
потерял он память и часто спрашивает жену свою: "А кто бишо отец Валентина,
я никак не могу вспомнить?" Один из Радзивилов был сын нашего варшавского
посла Стакельберга, другой - сын герцога Lauzun и т.д.
Государь Павел Петрович обещал однажды быть на бале у князя
Куракина, вероятно, Алексея Борисовича. Перед самым бало за что-то
прогневался он на князя, раздумал к нему ехать и отправил вместо себя
Константина Павловича с поручением к хозяину. Тот к нему явился и говорит:
"Государь император приказал мне сказать вашему сиятельству, что вы, сударь,
ж.., ж... и ж..." С этими словами поворотился он направо кругом и уехал.
***
ПИСЬМО ТОЛСТОМУ
Карлсбад, 4 июля 1853 г.
Здесь не до чтения. Здесь надобно жить жизнью животного, а не
умственно. Со всем тем Цареградские дела и нас озабочивают, и ждем с
нетерпением развязки крупного вопроса. В самом начале мало надеялся на
успех. Когда все радовались блестящему и торжественному приему Меншикова
на Босфоре, я кому-то писал: "Хорошо он приехал, посмотрим, каково он
уедет".
Я имел случай несколько ознакомиться с Востоком и с некоторыми в нем
действующими лицами и убедился, что там с переговорами нам делать нечего.
Мы всегда будем одни против трех, т.е. против нас будет одна глупая нация и
две шельмы нации, как вы говорите, не говоря уже о тех, которые будут, хотя и
скрытно, но все-таки нам недоброжелательствовать и исподтишка подбивать
турков нам не поддаваться. И сами единоверцы, за которых мы хлопочем, из
трусости и подлости будут показывать, что боятся и не хотят нашего
покровительства.
Все это так ясно и достоверно, что не понимаю, как те, которым ведать о
том надлежит, того не ведают. Наше дело до поры и дт времени сидеть у моря и
ждать погоды. Погода, рано или поздно, придет непременно и пригонит, как
древле, наши ладьи к Цареградским стенам; но самим преждевременно погоды
поднимать нам не следует. Впрочем, и я скажу с вами: "Увидим".
А пока мы здесь читаем кузину вашу "La dame aux perles". Автор ее
успел одним разом сделать и подлый поступок, и пошлую книгу.
В бытность мою в Париже, я видел в канцелярии посольства маленькую
французскую брошюру о Святых Местах, писанную, помнится, духовным
лицом в нашу пользу. Нельзя ли мне прмслать ее? У меня также чешется рука
написать что-нибудь об этом, в ответ на брошюрку Пужула. Скоро кончу свой
водопой и тогда принялся бы я за работу. Слышу также о какой-то брошюрке
или ствтье нашего иезуита Гагарина о восточном вопросе. Нельзя ли и ею
одолжить меня? Здесь бывший ваш посол граф Пален, и брат его космополит, и
много других русских. Погода не очень нас балует, но мы не унываем и пьем да
гуляем во всю Ивановскую.
***
22-е. Вечером в курзале концерт Rudolph Willmers, скандинавского
пианиста. Игра бойкая и приятная, но великие пианисты так размножились, что
и высшее превосходство в этом искусстве сделалось почти ремеслом и
пошлостью. Он, между прочим, играл Nordische National-Hymn aus den
Scandinavischen Liedern, есть что-то похожее и на английский гимн, и на Боже
Царя храни. Willmers собирается в Россию. Нам обещают сюда и Листа, или по
крайней мере княгиню Wittgenstein. Перед концертом ходил я с Легским в
Hammer и припоминали наше варшавское и петербургское житье-бытье. На
днях заходил я к Lady Гренвиль.
23-е. Меня и случайная бессонница пугает как начало и возобновление
прежних бессонниц. Тога минувшие мои страдальческие ночи и ночи будущие
колоссально восстают и каменеют пеоедо мною, и кажется мне, не пробью
никогда этой ужасной громады. Утртм девица Лазарева-Станищева начала
писать портрет мой карандашом. Она несколько лет училась живописи в Италии
и пожалована в члены нашей Академии Художеств, под этим титулом и
поименована она здесь. Приехала из Варшавы m-me Сухозанет со своей
красавицей племянницей.
24-е. Может быть, я уже перепил. Костя Булгаков, заболев, говорил о
себе: я уже не человек, а перепел.
Третьего дня, иди правильнее, третьей ночи, во время бессонницы
принялся я за записки Шишкова. Что за дичь в манифестах своих заставлял он
подписывать бедного императора Александра. Особенно замечателен манифест
1-го января 1816 года. Что-то похожее на китайские манифесиы. Добрый
Шишков не силен был в натуральной истории. В книге своей о Старом и Новом
слове говорил ое: "Чай, китайская трава". В Записках своих говорит он:
"Находил на меня в этой пустоте комнат, в этой тишине, прерываемой одним
только криком сих насекомых, некий ужас и уныние". Что это за насекомые?
Лягушки!
Вечером ходил по берегу Эгера
Страница 11 из 40
Следующая страница
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
[ 11 ]
[ 12 ]
[ 13 ]
[ 14 ]
[ 15 ]
[ 16 ]
[ 17 ]
[ 18 ]
[ 19 ]
[ 20 ]
[ 21 ]
[ 1 - 10]
[ 10 - 20]
[ 20 - 30]
[ 30 - 40]