ркиза Castelbajac гораздо спокойнее, а
доныне восточный вопрос, т.е. страх лишиться посольского места в Петербурге,
гораздо более тревожил ее внутренность, чем Каросбадские воды.
10-е. Вечером все наши знакомые русские и немецкие, а некоторые и
незнакомые, былр у нас на прощальном чае и кофе. Все изъявляли большое
сожаление о нашем отъезде. Всех гостей заставил я записать свои имена в
книге. Charles Rothschild, вероятно, опасаясь, чтобы как-нибудь не
воспользовались и не употребили во зло его подписи, теснился насилу между
двумя уже готовыми подписями.
11-го утром, в 7-м часу выехали мы из Карлсбада и приехали в Прагу и
оствновились в гостинице Zum Englischen Hof. Первый раз ехали мы доволно
хорошо, безостановочно и даже скоро, по немецкому покрою. Природа по
дороге довольно красива, но уже не так величава, как в Карлсбаде.
Прага. 12 июля. Не думал я дожить до нынешнего дня. Сегодня день
моего рождения и стукнул на меня 61-й год. Был я у Ганки и у баронессы Kotz.
Ошибкой попал я к президенту здешней полиции Sachar, вместо того, чтобы
попасть к майору и коменданту пражской военной полиции Альбинскому, к
которому имел я письмо от Фридланда. Президент сказал мне, что открыты
заговоры в Париже, Вене и Берлине и что одна надежда на императора Николая,
чтобы установить порядок.
Обедали мы в гостинице довольно порядочно. После обеда ездили мы с
комендантом и с женой его в Waldgarten и на Josephineninsel. Везде очень
хорошая полковая музыка, венгерская и итальянская. Нельзя не подумать, с
грустью глядя на это: неужели Бог все так устроил, чтобы венгерцы и
итальянцы должны быть не дома, а в Богемии. Город прекрасный и древними и
новыми зданиями своими. Мосты на Молдаве очень красивы и живописны.
Вечером был я в театре. Венская певица Wildauer в опере Цыганка.
13-е. В 10 часов утра отправились мы с Ганкой в университет. Шафарик
показывал нам библиотеку. Особенных редкостей, кажется мне, нет. Впрочем, я
в этом дпле профан и смотрю на вс етолько из приличия и для очистки совести.
Я обещал Шафарику прислать из Петербурга полную историю Карамзина,
которой у них только 8 томов, подаренных императрицей Марией Федоровной
или Елизаветой Алексеевной.
После отправились мы в Stift Strahow и бегло осмотрели библиотеку,
потому что было уже около 12 часов и Pater Adolph Fischer, добрый и веселый
старичок, боялся опоздать к трапезе. Несколько раз с хохотом повторял он мне,
что помнит Суворова.
Осмотрели церковь. Отправились в St. Veils Kathedrale в Градшине.
Серебряная гробница Св. Непомуцена и проч. и проч., подсвечник из храма
Соломонова. Во дворце древняя зала Wrati'слава, заново подготовленная и
устроенная, с трибунами и лавками, в силу и в ожидании конституции, которая
при рождении своем умерла. Испанская и немецкая залы. Замок Валленштейна с
садом и с гротом, в котором купался Валленштейн. В летнем дворце королевы
Анны расписывают залу картинами из чешской истории. Обедали в Cafe
Francais с Ганкой и комендантом. После обеда осматривали Museum,
находящийся под велением Ганки. В отделении естественной истории, между
прочим, собрание 30000 разнородных жуков. Митрополит Амвросий мог бы
остаться довольным. Когда Александр Тургенев представлял ему Жуковского,
он приветствовал его желанием: "Дай нам Бог поболее таких жучков".
Езидли в сад князя Кинского. Вечером в театре.
14-е. Ездил я с Ганкой осматривать разные храмы и, между прочими, die
Teynkirche (от слова тына, забор), вероятно, древнейшую церковь в Праге.
Жаль, что теперь загорожена она не тыном, а домами. Ездили в мастерские
ваятелей братьев Максов. Эммануил Макс работает теперь над колоссальной
статуей Радецкого, которая будет воздвигнута в городе. Надгробный камень
(памятник), представляющий спящую женщину (кажется, графиню Мико),
также очень замечателен. Были и у третьего ваятеля, молодого чеха, которого
имя я, к сожалению, забыл. Он был пастухом и для забавы занимался резьбой из
дерева. Эти опыты попались в руки Schwanthaler, который их оценил и призрел
и образовал молодого художника. Мало заказывают ему работы потому (по
словам Ганки), что он чех, а не немец. Те же жалобы, что и у нас.
Были в типографии Haase, одной из величайших на твердой земле.
Работают до 700 человек. Русские и славянские шрифты очень хороши. После с
женой и с Лизой ездили в Градшин. Обедали дома с Ганкой. Показчвали нам
окно, в котором убита была княгиня Виндишгрец.
Вечером в театре, в ложе баронессы Kotz. Певица Wildauer в опере Дочь
полка. После театра ездили на Sophieninsel, где была музыка и освещение по
случаю Anna-Fest. В числе городских украшений замечателен памятник
императору Францу II, сооруженный одним из братьев Мах. Тут представлены,
в виде фигур, разные области в Богемии, каждая со своей особенной
принадлежностью. Мало трех суток для осмотрения Праги, которая прекрасна и
любопытна во многих отношениях. Лучшего путеводителя не мог я иметь.
Ганка был неразлучно со мной во все это время.
15-е. В начале 11-го часа утра отправились мы по железной дороге и
благополучно прибыли в Дрезден в 5 часов пополудни. Эта поездка - лучшее
доказательство, что мое здоровье поправилось и что я духом ободрился. В
прошлом году не мог я без ужаса думать о железной дороге и всюду разъезжал в
допотопной карете, на удивление почтарям и лошадям, которые уже отвыкли
возить проезжающих. Сторона от Праги по берегу Молдавы почти вплоть до
Боденбвха довольно плоская и мало живописная. Но после природа оживляется,
а Саксонская Швейцария развивает картины чудесной красоты, которыми
любуешься на лету. Остановились мы в Britisch Hotel. Писал Лизе Карамзиной.
А вот что я вписал и Ганке в его памятную книжку: "Слово дано от Бога
человеку на благо и с тем, чтобы люди друг друга разумели и вследствие того
друг другу сочувствовали и помогали. Слово должно быть орудием мира и
братского дружелюбия между народами и между правительствами. Горе тем,
которые употребляют этот дар во зло и обращают его в орудие вражды,
ненависти, зависти и междоусобий. Мы, славяне, дети слова, расторгнутые
ошибкой, чтобы не сказать преступлением истории, все еще родные братья по
крови, по слову. Этой живоначальной и неистребимой силе обязан я за
наслаждение, которое здесь встретил и с которым беседовал на родном языке с
просвещенным и добродушным хозяином этой книги, в которую с радостью и
благодарностью вписываю имя своее. На добрую память P.W."
21-е. С Дрезденом уживаюсь я как с старым приятелем. С удоволствием
вижу снова знактмые лица и знакомые места. Почти каждый день, часу в 8 утра,
начинаю прогулкой в Grosse-Garten, который великолепно зелен и тенист. 20-го
отправился я с Видертом, в 7-м часу утра, в Freiberg, за отысканием следов
Ломоносова. Но и эта моя франклинская экспедиция, кажется, останется
безуспешной. Ледяные горы немецкой флегмы загородили путь к желаемой
цели, хотя и обещали мне порыться еще в старых бумагах покойного
профессора Henkel, на которого указал мне Погодин.
Дело в том, что во время Ломоносова Горная Академия еще не была
устроена и, следовательно, в официальном архиве ничего отыскать нельзя.
Странно, что имя Виноградова, товарища Ломоносова, осталось в памяти, а
следы Ломоносова совершенно простыли. Вот тебе и слава!
Главным начальником в Фрейберге - v. Beust, брат министра, котторый
мне дал письмо к нему. Горный Музей показывал мне August Breithaupt,
директор его и профессор минералогии, который недавно был в Петербурге и с
большой похвалой отзывается о нашем Горном Корпусе. На Фрейбергских
заводах около 8000 работников, а чистого дохода, за вычетом издержек,
выручается, кажется, до 80000 талеров.
В Фрейберге жил недавно служивший по горной части Гердер, сын
знаменитого писателя, и оставил по себе прекрасную память. На дороге из
Дрездена в Фрейберг воздвигнут ему памятник, а сам, по собственному
желанию своему, похоронен он вблизи одного из заводов. Сын Шиллера также
где-то каким-то ратом (Rath), но говорят, вовсе не в отца.
Книжка 18. (1853, 1854, 1856)
Венеция, 25 октября 1852
Продолжаю прерванный мой дневник. Первую книжку кончил я 19-го
октября. В течение этих дней был я с Стюрмерами в Palazzo Albrizzi.
Замечательны потолки с изваяниями гениев и амуров во весь ртст (из terra
cotta), которые в разнообразных положениях поддерживают, развертывают
draperies, также из штукатурки. Работа очень художественная и грациозная.
Удивительно, как эта штукатурка не обваливается. Вероятно, стоило больших
денег. Из комнаты перекинут мостик через узкий канал в сад. Дворец не на
большом канале. Хозяйка дома славилась своей красотой и любовными
похождениями и ныне еще, говорят, красавица. Дочь ее, графиню Галвани,
которая пошла в матушку, показывают иностранцам на piazza, как первую
венецианскую львицу. В литературных и светских преданиях Венеции хранится
имя другой графини Albrizzi ("Venise" par Jules Le Comte, page 616).
После пошел я через разные мытарства на знакомые мне Zattera. Один из
нищих спросил меня: не был ли я болен, что давно не видать меня. Теперь, что
переехали мы на полканала, прогулки и нищие мои переменились.
Напрасно полагают, что Венеция вовсе не пешеходный город, не
экипажный, там и ходить
Страница 13 из 40
Следующая страница
[ 3 ]
[ 4 ]
[ 5 ]
[ 6 ]
[ 7 ]
[ 8 ]
[ 9 ]
[ 10 ]
[ 11 ]
[ 12 ]
[ 13 ]
[ 14 ]
[ 15 ]
[ 16 ]
[ 17 ]
[ 18 ]
[ 19 ]
[ 20 ]
[ 21 ]
[ 22 ]
[ 23 ]
[ 1 - 10]
[ 10 - 20]
[ 20 - 30]
[ 30 - 40]
