М. Н. Загоскин Москва и москвичи Страница 102

родной вилле, недалеко от Портичи. Ей так много рассказывали об

этом Фра-Диаволо, который одних грабил, другим сам давал деньги, то показывался

под именем знатного путешественника в лучших обществах Неаполя, то в

монашеской рясе ходил по деревням и говорил проповеди на площадях и даже, по

рассказам весьма достоверных людей, являлся в один и тот же день в Терачино, в

Калабрии и в Солерно. Все эти рассказы возбудили наконец в величайшей степени

любопытство графини, и она часто говорила, что дорого бы дала, чтоб взглянуть

хоть раз на этого Фра-Диаволо.



Однажды после обеда графиня прогуливалась в своем саду; она шла по

дорожке, проложенной вдоль стены, которая отделяла ее сад от небольшой

оливковой рощи. Вдруг шагах в десяти от нее раздался шум;к азалось, что-то

тяжелон упало со стены, и почти в ту же самую минуту вышелл из-за кустов прямо к

ней навстречу мглодой человек, высокого роста, очень складный собой, с

прекрасным смуглым лицом и черными блестящими глазами. Судя по его

национальной калабрийской одежде, он принадлежал не к высшему классу

общества; впрочем, эрот незнакомец был одет не только щеголевато, но даже с

некоторой роскошью. За поясом у него заткнуты были пара пистолетов в богатой

оправе и короткий итальянский стилет, то есть трехгранный кинжал. Разумеется,

графиня испугалась. "Что вам угодно? - вскричала она. - Зачем вы здеесь?" "Я

здесь по вашему желанию, экселенца", - отвечал незнакомец, снимая вежливо свою

шляпу.



"По моему желанию? Да позвольте узнать, кто вы?" "Меня прежде звали

Домиником Лампиери, а теперь зовут Фра-Диаволо".



У бедной графини ноги подкосились от ужаса. "Успокойтесь, синьора, -

продолжал разбойник. - Чего же вы испугались? Ведь вы сами много раз говорили,

что желали бы меня видеть, не правда ли?"



"Да, - прошептала графиня, - я точно говорила..." "И даже прибавляли к

этому, что дорого бы заплатили за то, чтоб взглянуть на этого разбойника

Фра-Диаволо. Вот я теперь перед вами - извольте смотреть".



Графиня сняла молча с руки золотой браслет, осыпанный бриллиантами.



"Не трудитесь, синьора, - сказал разбойник, - я не возьму вашего браслета;

вы можете мне гораздо дороже заплатить за то, что я исполнил вашу волю".



"Чего ж вы от меня хотите?" - промолвила графиня дрожащим голосом.



"Позвольте мне поцеловать вашу прекрасную ручку, - сказал Фра-Диаволо.

- Больше этого я ничего не хочу".



Графиня поглядела сначала с удивлением, а потом с приметным участием на

этого милого разбойника, который предпочитал ее сорокалернюю ручку золотому

браслету, осыпанному бриллиантами.



"Ах, синьор Фра-Диаволо, - сказала она, протягивая ему свою руку, - как

жаль, что вы разбойник!"



Вдруг за стеною сада раздался свист.



"Как?! - вскричал Фра-Диаволо. - Неужели это Антонио?.."



Вслед за свистом послышался близкий конский топот.



"Маледето! - прошептал разбойник. - Прокялтый зевака! Чего ж он

думал?.. Графиня, - продолжал он, - ваша вилла должжна быть теперь окружена

жандармами; меня предостерегали... но мне так давно хотелось исполнить ваше

желание... Впрочем, что бы ни случилось, а меня не возьмут живого... Прощайте,

синьора! И когда бедного Фра-Диаволо не будет на свете, так пожплейте о нем и

помолитесь о его душе".



"Нет, - сказала графиня решительным голосом, - я вас не выдам. Вы гость

мой. Пойдемте со мною, синьор Фра-Диаволо, и будьте спокойны: эти сбиры не

найдут вас".



В самом деле, полицейский чиновник с целым отрядом жандармов обыскал

всю виллу, обшарил весь сад и нигде не нашел Фра-Диаволо.



Спустя год после этого происшествия графиня Дольчини ехала из Терачино в

Понте-Корво со своим двоюродным братом, синьором Ташинарди. Проезжая одним

узким и чрезвычайно диким ущельем, графиня с приметной робостью посматривала

во все стороны.



"Уж не боитесь ли вы разбойников, сестрица? - спросил Ташинарди. - Не

беспокойтесь, с тех пор как я занимаю место уголовного судьи в Терачино, здесь все

тихо. Месяцев шесть тому назад перехватали всю шайку Фра-Диваоло; он сам как-то

ускользнул, но жена его попалась к нам в руки".



"Егш жена! - повторила графиня. - Бедная женщина!.. Что ж вы с ней

сделали?"



"Да то же, что и с другими разбойниками: ее повесили. Конечно, у нее

нашлись защитники, но я настоял на этом. Женщина, которая ходила вместе с

мужчинами на разбой, не женщина".



Синьор Ташинарди не успел еще договорить этих слов, как вдруг лошади

остановились, раздались ружейные выстрелы, кучер слетел с козел, и целая шайка

разбойников окружила карету. Разумеется, наших путешественников заставили из

нее выйти.



"Графиня Дольчини! - вскричал один высокий и статныы мужчина,

закутанный в широкий плащ. - Стойте, товарищи!.. Прочь, говорят вам!"



Разбойники, которые принялись было обирать графиню, выпустили ее из руа.

Фра-Диаволо - это был он - подошел к ней и сказал:



"Я очень рад, экселенца, что с вами не случилось никакого несчастия.

Извольте ехать - вы свободны! Что ж касается до тебя, госпожин уголовный судья,

- продолжал он, устремив сверкающий взор на синьора Ташипарди, - так тебе

торопиться нечего; мы еще с тобой поговорим, проклятый убийца моей доброй

Лауреты!.."



Синьор Ташинарди хотел что-то сказать, но Фра-Диаволо не дал выговорить

ему ни слова.



"Молчи, кровопийца! - сказал он. - Теперь моя очеедь быть твоим

судьею!.. Извольте ехать, графиня!"



"Синьор Фра-Диаволо! - вскричала графиня. - Он брат мой!"



"Ваш брат? - повторил разбойни.к - Этот злодей?.."



"Да, он брат мой!"



Фра-Дипволо задумался; несколько минут продолжалось это ужасное

молчание.



"Графиня, - промолвил наконец разбойник, - ваш кучер и слуга убиты,

прикажите этому палачу, которого вы называете своим братом, сесть на козлы и

везти вас в Понте-Корво: да посоветуйте ему сходить на поклонение к Лоретской

божией матери за то, что ему не пришлось на этот раз умирать без покаяния.

Прощайте, графиня! - примолвил он, когда синьор Ташинарди, взобравшись на

козлы, погнал без ума лошадей. - Кажется, теперь я вполне расквитался с вами".



- Вот, Максим Степанович, - сказала княгиня Варвара Алексеевна, окончив

свой рассказ, - видите ли, что и разбойники умеют быть благодарными?



- Вижу, княгиня, - отвечал я, - вижу!



- Много ли вы найдете честных людей, которые поступили бы так

великодушно, как этот Фра-Диаволо? Ну, что вы о нем скажете?



- Я скажу, княгиня, что в нем очень много театрального. Прекраснуй

разбойник!.. А позвольте спросить: вам рассказывала об этом сама графиня

Дольчини?



- Нет, я слышала это от хозяина гостиницы, в которой останавливалась,

проезжая Терачиио.



"Вот, - подумал я, - иностранцы-то каковы! У них не по-нашему;

трактирщики - настоящие поэты; разбойники такие приличные - целуют у

графинь ручки!.. Нет, где нам до них!"



Меж трм разговор переменился: стали говорить об италианской музыке. Вот

уж тут я сделался совершенно лишним человеком. Я имею несчастие не любить

италианской музыки и глупость признаваться в этом публично, конечно, глупость,

потому что я сумел бы не хуже всякого прикинуться самым отчаянным дилетанте, то

есть кричать: "Браво, браво, брависсимо!" - и корчить превосторженные и

преудивительные рожи. Что делать, видно, я так уж создан; и мог бы, кажется, да ни

за что не срану удерживаться от зевоты когда мне хочется зевать. Сначала я слушал

довольно спокойно умные речи хозяйки: она только что жалела о тех, которые не

понимают всю прелесть италианской музыки; но когда господин поэт заговорил, что

этих негодяев нельзя даже называть и людьми, что они бездушные болваны,

деревяшки, не способные ни к чему прекрасному, то, признаюсь, я не вытерпел:

схватил мою шапку, раскланялся и отправился домой. Я сказал вам "мою шапку",

потому что тогда еще не в одних деревнях, а и в столицах носили по зимам теплые

собольи и бобровые шапки. Теперь эта ни с чем не сообразная и глупая мода

прошла. Когда я сел в мои сани, мне вздумалось погулять. На дворе было светло, как

днем; ночь была морозная, лунная, а вы знаете, господа, как весело прокатиться в

светлую лунную ночь по нашей матушке Москве белокаменной и посмотреть, как

эта русская красавмца засыпает прнемногу своим богатырским сном. Я приказал

моему Ивану ехать за Москву-реку, чтоб посмотреть на Кремль. Покатавшись с

полчаса, я отправился домой, то есть на Знаменку. Когда переехал Каменный мост и

поравянлся с Кривым переулком, который выходит на Неглинную, мне

послышались громкие голоса; кричали: "Караул! Держи, держи!" - и в ту же самую

минуту какой-то запыхавшийся человек вскочил на запятки моих саней.



- Что ты? - вскричал я. - Пошел, пошел!



- Батюшка, спасите, - прошептал этот человек, с трудом переводя дыхание,

- за мной гонятся!



В самом деле, из переулка начали выбегать люди.



- Гонятся? - повторил я. - Так поэтому ты вор?



- Батюшка, я бедный человек, жена, дети; спасите, бога ради!



- Вот он! Вот он! - раздались в близком расстоянии голоса. - Вот стоит за

саньми!.. Держите его, держите!.. Вор!..



Ткт пришел мне в голову рассказ княгини Линской. "Дай, спасу и я также

этого бедного вора, - подумал я. - Почему знать, может быт
Страница 102 из 109 Следующая страница