М. Н. Загоскин Москва и москвичи Страница 108

>
бракуют. Вот нашел человека! Стану я подкупать приемщиков и обманывать нашу

матушку царицу!..



Сергей Кондратьевич покачал головой и, прощаясь со мной, сказал:



- Эй, Игнатий Федорович, припомни мое слово: наплачешься ты с этой

поставкой; конечно, честь твоя при тебе останется, да останутся ли за тобой твои

деревеньки?..



Нечего сказать: умный был старик, дай бог ему царство небесное! Не хотел я,

глупый сын, слушать его разумнвх речей, да за то после и каялся.



Япоехал в Курск, явился в губернское правление, - торги еще не

начинались. Гляжу, стоят четверо подрядчиков, что не первые мошенники в городе.

Как я вошел в канцелярию, они меж собой пенемигнулись, а я думаю про себя: "Что,

ребята, видно, я для вас не гостинец?.. Небось теперь стачки не будет, не станете вы,

плуты, казну-то обирать!" Вот они меж собой пошептались, и один из них, купец

третьей гильдии Парамонов, такой осанистый, с толстым брюхом и окладистой

седой бородой, подошел ко мне, поклонился низехонько и говорит: "Ваше

высокоблагородие, вы также изволите нашим делом заниматься - сиречь

касательно сегодняшней поставки?"



- Да, любезный, - отвечал я, - мы с вами поторгуемся.



Купец поглядел вокруг себя, подошел ко мне поближе и сказал вполголоса:



- А что, бвтюшка, ваше высокоблагородие! Не лучше ли, знаете ли, этак на

мировую?.. Вы, сударь, богатый помещик, что вам в наши торговые делишки

мешаться? Что толку-то, батюшка, коли вы цену собьете, - казну не удивишь, у нее

шея-то потолще нашей. Не торгуйтесь, ваше высокоблагородие, а мы бы вам

отсталого дали...



Я вспыхнул и, помнится, ругнул порядком этого краснобая, а он как ни в чем

не бывало погладил свою бороду, поклонился мне в пояс и пошел опять толковать со

своими товарищами. Вот приехал губернатор, и торги начались... Батюшки, какая

пошла резня! Купцы спускают по гривне, а мое дело дворянское, - дойдет очередь

до меня, кричу: "Рубль!" Вот они стали спускать по копеечке - и я съехал на

полтину... Глядь-поглядь, а уж цена-то больно мелка становится. Мои купчики

начали переминаться: у одного в горле пересохло, с другим перхота сделалась, а я

себе и в ус не дую. Поверите ль, в такой пришел азарт, что света божия не вижу; ну

точно как будто бы опять на штурме Измаила, - выпучил глаза, да так и лезу. "За

вами, Игнатий Федорович! - сказал губернатор. - Честь имею поздравить!" Я

посмотрел на торговый лист... Фу, батюшки, - разбойники-то меня вовсе в нитку

вытянули! А делать нечего, поставка за мной... Отправился я в свое село, построил

еще два кирпичных сарая, нанял работников, приставил к ним приказчика; казалшсь,

человек хороший, а вышел пьяница и сущий негоядй. Сначала все шло порядком;

вот и думаю: "Приказчик у меня малый честный, досужий, пойдет и без меня!.." Дал

ему на расход денег, а сам поехал в мою здешнюю вотчину да все лето и всю осень

проохотился. По первому пути я отправился опять в Курскую губернию, приехал в

мое село, - приказчик сейчас ко мне явился.



- Ну что, братец, поставка? - спросил я.



- Кончено, сударл.



- Совсем?



- Совсем, Игнатий Федорович.



- Ну, слава бьгу! Так браковка была небольшая?



- Да, почитай, наполовину.



- Наполовину? Как же ты говоришь, что поставка кончена?



- Кончена, сударь; только половина-то кирпичей куплена на ваш счет, и с

вас взыщут двадцать пять тысяч рублен.



- Помилуй, да вся поставка была в тридцать тысяч!..



- То с подряду, сударь, а ведь на наш счет покупали кирпич по вольным

ценам.



Двадцать пять тысяч! Господи, боже мой!.. Да где их возьмешь?.. Вот тебе и

кирпичики!



- Что ж ты мне об этом не писал,, разбойник? - сказал я приказчику.



- Писал ,сударь, да от вас никакой отповеди не было: видно, мои письма до

вас не доходили.



Мошенник этакий!.. Я узнал после, что он ни одного письма ко мне не писал

и что всем делом заправлял безграмотный староста Никита, а он погуливал на мои

денежки да с утра до вечера из кабака не выходил.



На другой день я отправился в город и заехал по дороге к соседу моему

Барсукову.



- Ну вот, Игнатий Федорович, - сказал мне Барсуков, - не говорил ли я

тебе, что ты наплачешься с этой поставкой? Мне третьего дня губернатор сам

изволил говорить, что если ты не внесешь двадцати пяти тысяч ,так твое имение

продадут с публичного торгу. Коли можешь вннсти, так поторопись, любезный, а не

можешь, так десять тысяч я тебе дам, а уж остальные пятнадцать попытайся

где-нибудь занять в городе; авось найдешь!



Я поблагодарил Сергея Кондратьевича, отправился в Курск, объездил всех

знакомых, - все обо мне сожалеют, а денег никто не дает.



На другой день поутру поехал я к губернатору; гляжу, в приемрой стоит

купец Парамонов - тот самый, что на торгах давал мне отступного.



- Что, ваше высокоблагородие,- сказал он, - не угодно ли вам будет

продать мне кирпичиков? Мне сказывали, что казна у вас забраковала без малого

половину всей пропорции; так остаточек должен быть немалый... Я вам, сударь,

заплачу по вашей же подрядной цене.



- А на что тебе, любезный, мои кирпичики? - спросил я.



- Есть казенная поставочка, вашше высокоблагородие! Чай, и вы изволили

слышать: у нас собираются строить новую соборную колокольню.



- И ты хочешь купить у меня бракованный кирпич?



- Ничего, сударь! Наше дело торговое - сойдет! Я возьму у вас изрядное

количество - хоть на пятнадцать тысяч, только деньги заплачу не прежде двух

месяцев. А теперь угодно вам получить тысячу рублей задатку? - продолжал купец,

вынимая из-за пазухи огромный бумажник, набитый ассигнациями.



Разумеется, я согласился на его предложение. Вот меня позвали к

губпрнатору: он повторил мне то же, что я слышал от моего соседа Барсукова.



- Ваше превосходительство, - сказал я, - теперь у меня и половины этой

суммы нет и прежде двух месяцев я не могу инкак внести все эти деньги сполна; так

нельзя ли как-нибудь отсрочтиь?



- Я уж об этом вчера писал к моему начальству, - отвечал губернатор. - А

всего лучше поезжайте-ка сами в Петербург да похлопочите; и коли ответ на мое

представленье должен быть неблагоприятный, так уж это ваше дело, постарайтесь,

чтоб его там позадержали. До получения указа мы здесь ни к чему не приступим, -

станем дожидаться, а время-то идет да идет.



Что будешь делать! Хоть мне вовсе не хотелось ехать в такую даль, и может

статься, по-пустому, а думать-то нечего: скорей в поход! Я взял подорожную,

п риехал через неделю в Петербург и остановился там у одного приятеля, который

был знаком с секретарем того присутственного места, где производилось мое дело.

Он дал мне записочку к этому чиновнику. Вот на другой день я надел мой

штаб-офицерский мундир и явился в присутственное место; скинул в прихожей мою

шубу, отдал ее Ваньке и вошел в канцелярию. Гляжу, за столами сидят разные лица,

- одни пишут, другие беседуют меж собой; я всем поклон, а мне никто. Спрашиваю

у одного из этих неучей, где господин секретарь, - молчат. Я к другому - и тот

поглядел на меня, протер свои очки, пробормотал что-то под нос и отвернулся в

другую сторону... Экий народец, подумаешь, и слова-то даром не хотят сказать!

Гляжу, за одним столом сидит молодой парень, собою больно некрасив, - такой

черномазый; кафтанишка на нем затасканный, рукава коротенькие, рожа небритая,

ну точь-в-точь как все наши курские подьячие. "Авось, - думаю, - добьюсь от

него толку; кажись, барин небольшой". Я подошел к нему и спросил, где мне найти

секретаря.



- Он теперь в присутствии, - отвечал очень вежливо этот чиновник. -

Сейчас выйдет! Да не угодно ли вам отдохнуть? - продолжал он, подвигая ко мне

порожний стул.



Я присел, мы с ним поразговорились; я рассказал ему мое дело, а от него

узнал, что он служит пятый год канцеляристом и надеется скоро быть сенатским

регистратором.



- Вот и его высокоблагородие господин секретарь, - сказал канцелярист,

указывая мне на пожилого человека, который вышел из присутствия.



Секретарь принял от меня записку, прочел и, пожав плечами, объявил мне,

что не может ничего для меня сделать.



- Это уж дело решенное, - сказал он, - указ подписан, сегодня сойдет в

регистратуру, а завтра имеет быть отправлен в Курсаое губернское правление,

которому строго предписывается приступить немедленно к продаже вашего имения.



- Нельзя ли как-нибудь приостановить ход этого дела? - промолвил я.



- Невозможно. Начальник у нас человек строгий, исролнительный и если

что заберет себе в голову - так не прогневайтесь!



- Да неужели этого дела нельзя ничем поправить?



- Я думаю, что так. Оно, конечно, если б его превосходительство захотел,

так можно бы... Да человек-то он не такой - барин знатный, богат, с ним, сударь, не

сговоришь.



- Нельзя ли мне самому дойти до его превосходительства?



- Доложить о вас можно, я сейчас прикажу. Только из этого ничего не

выйдет.



- Уж так и быть - позвольте!.. Попытка не шутка...



- Как вам угодно.



Обо мне доложиои и этак через полчаса пригласили в присутствие. Фу,

батюшки!.. Что за великолепие такое!.. Ну, это уж не наше Курское правление!..

Стены расписаны сусальным золотом, все кресла обиты баохатом, зеркала в

уз
Страница 108 из 109 Следующая страница