М. Н. Загоскин Москва и москвичи Страница 109

орчатых рамах... За красным сукном сидят, не нашим советникам чета, особы

важные: у кого - в петлице, у кого - на шее... А главный-то начальник так уж

подлинно барин, вельможа истинный! Человек рослый, дородный, лицо полное, с

подбородком; высокие черные брови дугой, - в кавалерии!.. Сидит так важно -

одна нога закинута на другую; в правой руке золотая табакерка с камнями, левая

заткнута за камзол... Что греха таить, на первых порах я сробел немножко, да скоро

оправился... Что, в самом деле, - мы и на штурмы ходили!.. Я поклонился всем

присутствующим, подошел к начальнику и сказал:



- Честь имею явиться, ваше превосходительство, секунд-майор Кучумов.



- Что вам угодно, государь мой? - спросил начальник, удариа двумя

пальцами по своей табакерке.



- Да милости приехал просить, ваше превосходительство, - и если вам

угодно будет меня выслушать...



- Прошу покорно!



Вот я пошел - и так, и так, и так... Гляжу, его превосходительство тог убы

надует, то брови подымет кверху, то опустит их вниз, а слушает внимательно.



- Очень сожалею, государь мой, - промолвил он, когда я кончил мой

рассказ, - но отсрочки вам дать нельзя: это дело решенное.



- Да известно ли вашему превосходительству, что я потерпел все эти убытки

от моего усердия в казне?



Его превосходительство улыбнулся.



- Убытки! - повторил он. - То есть вместо рубля на рубль вы нажили

только полтину? Нет, государь мой, - извольте это говорить другим, а я знаю, как у

нас подрядчики-то разоряются и с каким усердием они обирают казну...



- Позволье доложить, ваше превосходительство...



- Извините, я очень занят... не угодно ли! - промолвил он, кивнув головой

и указывая рукой на дверь, сиречь: милости просим вон!..



Признаюсь, у меня краска выступила на лице! Обидно!.. Ведь я хоть лыком

шит, а все-таки камзол-то у меня в пзоументах. Он генерал!.. Да и я не

обер-офицерик какой-нибудь... А делать нечего, - ведь это не у нас в губернии,

заедаться не станешь. Я вышел из присутствия, только никому не поклонился, -

видит бог, никому! Прошел не останавливаясь всю канцелярию; гляжу, в прихожей

разговаривает с моим человеком то тсамый канцелярист, который так ласково со

мной обошелся.



- Что с тобой говорил этот черномазый? - спросил я Ваньку, когда мы

вышли в сени.



- Да все испытывал, сударь, где вы изволите жить.



- На что ему?



- А кто его знает?



Я приехал домой, спросил себе позавтракать; вдруг шасть ко мне в комнату

все тот же канцелярист.



- Не прогневайиесь, Игнатий Федорович, - сказал он, - что я незваный к

вам приехал.



- Ничего, батюшка! Милости просим! Садись-ка, любезный, да не

прикажешь ли чего-нибудь?



Канцелярист присел, выпил рюмку водки, закусил и говорит мне:



- Я приехал, Игнатий Федорович, потолковать о вашем деле.



- Да что о нем говорить? - сказал я. - Напрасно только я исхарчился и к

вам в Питер приезжал.



- Почему знать, Игнатий Федорович!.. Ведь вы деньги внести можете только

не прежде двух месяцев?



- На шесть бы недель помирился, да и того не дают.



- Бог милостив, сударь! По мне, так дело-то ваше поправное.





- Поправное? Уж не ты ли его, голубчик, поправишь?



- А почему же нет, Игнатий Федорович?



- Что ты, что ты, любезный, перекрестись! Секретарь ничего не мог сделать,

ващ генерал наотрез отказал, а ты, простой писец и канцелярист...



- И, сударь, да какое вам дело до моих чинов, лишь только бы отсрочку-то

вы получили, - а вы ее наверно получите. Да что из пустого в порожнее

переливать!.. Давайте-ка лучше начистоту... Что, Игнатий Федорович, дадите ли

пятьсот рублей?..



Я так и помер со смеху:



- Вот с чем подъехал!.. Да что я за дурак такой? Дам я тебе пятьсот рублей,

за что?



- Уж я вам докладывал: за то, чтоб иметь два месяца отсрочки!



- Да, да, как же - подставляй карман! За пятьсот рублей ты мне, пожалуй,

золотые горы посулишь, а как приберешь денежки к рукам, так тебя и поминай как

звали!



- А вот позвольте: вы мне пожалуйте пятьсот рублей, а я вам расписку дам,

в которой будет сказано, что эти деньги я обязан вам возвратить по первому

востребованию. Если я ваше дельце обработаю, так вы мне расписку отдадите, а

если нет, то вам все-таки опасаться нечего, ведь я у вас в руках.



Что за пропасть такая!.. Говорит так утвердительно... Неужели в самом деле?..

Да нет, быть не может!..



- Послушай, любезный, - сказал я, - если хочешь, чтоб я тебе поверил, так

объясни мне прежде, как ты это сделаешь?



- Нельзя, Игнатий Федорович! Штука-то больно простая: коли я скажу, так

вы, может быть, пятьсот рублей пожалеете. Да извольте быть благонадежны, что

господь даст больше, а уж на два-то месяца я вам головой ручаюсь.



Вот я подумал-подумал: что, в самом деле, - ведь не разорят же меня

пятьсот ркблей?.. Была не была - пущусь наудалую! Я отсчитал ему сполна все

деньги, а он дал мне расписку и отправился. Моего хозяина целый день не было

дома; когда он приехал, я рассказал ему обо всем.



- Что это, Игнатий Федорович, - закричал мой приятель, - тебе еще нет

пятидесяти лет, а ты уж совсем из ума выжил! Кому ты дал пятьсот рублей?.. Эка

важность - канцелярист, последняя спица в колеснице!.. Ну, что он может для тебя

сделать? Эх, любезный, - плакали твои денежки!



- Да у меня есть расписка.



- Куда ты с ней сунешься? Почему ты знаешь, свое ли он и имя-то

подписал?



- Да разве я не знаю, где он служит?



- Да, ищи его терерь в присутствии! И что ты объявишь? "Я, дескать, дал

ему пятьсот рублей". - "За что? Ну-ка скажи!.." Разве ты не знаешь, что взяточник

и тот, кто взятку дал, под одним состоят указом? Его обвинят, да и тебя не

помилуют.



Я всю ночь не мог заснуть: и денег жаль, и досадно, что дал себя так

обмануть. На другой день часу в десятом я отправился опять в присутствие; вошел в

канцелярию - так и есть, злодея моего нет, а прямо ко мне идет навстречу

секретарь.



- Вы, сударь, - спросил он, - опять приехали по вашему делу?



- Да-с, - отвечал я, - мне нужно кой о чем справиться.



- Напрасно беспокоились: указ о продаже находящргося в залоге села

вашего послан сегодня в Курскоее губернское правление, и я советовал бы вам

отправиться скорее в Курск Если уж нельзя никак спасти ваше имение, так

постарайтесь, по крайней мере, чтоб оно за бесценок не пошло.



Меня так в жар и бросило... Проклятый канцелярист!.. Ны, Игнатий

Федорович!.. Как это ты до штаб-офицеров дослужился?.. Дурак набитый!.. За что

бросил пятьсот рублей?.. А туда же, в подряды лезет!.. По делам хлопочет!.. Сидел

бы у себя дома да зайцев травил, простофиля этакий!.. Я велел ехать к себе на

квартиру. Вхожу в комнату - ба, ба, ба!.. Мой канцелярист тут!..



- Что, голубчик, - сказал я, - деньги принес?



- Никак нет, Игнатий Федорович, - я приехал за распиской.



- За распиской?



- Да, сударь. Ваше дело кончено.



- Знаю, батюшка, что кончено; указ о продаже моего села отослан сегодня

на почту!



- Отослан, Игнатий Федорович: ведь все казенные пакеты надписываю и

отправляю на почту я, - это по моей части.



- Да ведь в этом указе отсрочки мне не дают?



- Не дают, Игнатий Федорович.



- Так за коим же чертом ты изволил ко мне пожаловать?



- А вот позвольте! - сказал канцелярист, вынимая из кармана какую-то

книжку в бумажной изорванной обертке.



- Это что? - спросил я.



- Документ, сударь.



- Документ? Какой документ?



- А вот сейчас увидите, - сказал акнцелярист, перелистывая книжку.



- Постой-ка, любезный, - перервал я, - ведь это... кажется... ну, так и

есть... старый календарь!



- Это так, сударь.



- Да что ж ты, господин канцелярист, иль смеешься надо мной?



- Сохрани, господи! Что вы это, Игнатий Федорович!.. Не угодно ли вам

прочесть вот тут, где подчеркнуто карандашом.



Я взял календарь и прочел: "Иркутск - областной город, расстоянием от

Санкт-Петербурга шесть тысяч двадцать пять верст..."



- То есть, - прервал канцелярист, - туда месяц езды да назад столько же.



- Ну, так что ж? - спросил я, глядя с удивлением на канцеляриста.



- А вот что, сударь: когда я надписывал пакет о вашем деле, так, видноо,

второпях, ошибся и надписал вместо Курска в Иркутск.



У меня руки так и опустились... Ну!! Подлинно штука простая, а поди-ка

выдумай!



- Однако ж, любезный, - сказал я, - меня ты из петли вынул, да не

попадись сам в беду; как этот пакет пришлют обратно из Иркутска, так, я думаю,

тебя по головке не погладят!



- Да и казнить, Игнатий Федорович, не станут; посадят недельки на две под

арест, вот и все.



- Ну то-то, брат,, - смотри!



- Помилуйте, ошибка в фальшь не ставится... И что за важность такая?..

Курск - Иркутск, - да тут как раз ошибешься.



- Вот твоя расписка, - молвил я, прощаясь с канцеляристом. - Ну, нечего

сказать: умен ты, любезный!



- И, сударь, - проговорил с большим смирением канцелярист, - такие ли

бывают умные люди! Я что: пятый год служу, а еще лошаденки не завел.



- А, чай, теперь, - промолвил Игнатий Фе
Страница 109 из 109 Следующая страница