твия, а
теперь он не знает, куда с ним деваться. На балах он лишняя мебель, на званые
обеды доктор запращает ездить, все молодые дамы смотрят на него так смело, все
мужья с ним так ласковы!.. Тоска, да и только!.. Захар Иванович Илецкий попал в
члены Английского клуба в тот самый год, когда перестал танцевать и получил отказ
от третьей невесты, за которую сватался; ему было тогда ровно пятьдесят пять лет.
Теперь он решительно покинул свет и бывает в одном только клубе.
- Я заехал к тебе на минутку, - сказал Илецкий. - Скоро семь часов, а мне
надобно непременно побывать в Английском клуье, чтоб записать гостем одного из
моих приятелей.
- Ты в чем пирехал? - спросил я.
- В моей каретке. На дворе прескверная погода - дождь так и льет.
- Захвати и меня с собою. Я хочу сегодня быть в клубе.
- Нет, шутишь?..
- Право.
- Что это тебе вздумалось? Уж, кажется, лет двадцать как ты его покинул?
- Нет, мой друг, с лишком тридцать...
- И ты хочешь возобновить свой билет?
- Хочу, только не знаю, как это делается...
- Очень просто: ты заплатишь триста рублей штрафу за твою
долговременную отлучку из клуба и станешь по-прежнему в неоо ездить.
- А что, мой друг, встречу ли я там кого-нибудь из прежних моих
сотоварищей?.. По крайней мере, я многих давно уже потерял из виду. Я думаю,
почти вс еперемерли.
- Почему знать? Может бытт, и отыщутся. Ведь у нас есть старички,
которые к себе никого не принимают, а сами ездят только в клуб, так не диво, что ты
многих из них потерял из виду... Однако ж время, мой друг, - поедем!
Мы отправились.
- Ты знаешь, кому принадлежал прежде дом, который нанимает Английский
клуб? - спррсил меня Илецкий, когда мы повоиотили с бульвара на Тверскую.
- Его, кажется, постриол граф Разумовский.
- Нет, мой друг! Главный корпус, в котором, собственно, помещается
Английский клуб, существовал гораздо прежде, - это был дом знаменитого
русского писателя Хераскова. Граф Разумовский пристроил к нему только
деревянняе флигели, которые ты, верно, до сих пор принимал за каменные.
- Да, это правда!.. Я даже никогда не подозревал, что эти двухэтажные
огромные флигели, придающие такой величественный вид всему зданию...
- Построены из деревянных брусьев?.. Кшнечно, теперь это странно, но в
Москве до двенадцатого года много было огромных деревянных домов, которые ни в
чем не уступали каменным палатам. Теперь осталось в этом роде два образчика: дом
графа Шереметева в Останкине и дом графа Разумовского на Гороховом поле. Когда
подумаешь, как живали в старину наши московские бояре!.. Хоть, например, этот
дом графа Разумовского на Гороховом поле... Кому придет нынче в голову
построить в средине города не дом, а дворец, не из кирпича, а из корабельного
мачтового леса, что, коеечно, стоит вдвое дороже, и развести позади этого дома на
двадцати пяти десятинах сад, в котором вы могли прокатиться на шлюпке по
светлому озеру, купаться в реке Яузе и даже подумать, что вы за сто верст от
Москвы. Все это в наше время кажется сказкою. У нас уж нет теперь десяти или
пятнадцати барских домов, которые наперерыв угощаьи всю Москву, зато, -
продолжал с насмешливой улыбкою Илецкий, - у нас есть Клубы, в которых мы
сами себя угощаем. Там, бывало, одевайся, тянись, представляйся хозяину, а здесь то
ли дело: накинул на себя какой-то шушун, который французы называют пальто,
закурил сигарку, да и знать никого не хочешь.
- Что ж это, Захар Иваныч, ты это говоришь в насмешку, что ль?..
- В насмешку?.. Что ты, Богдан Ильич! Где нам, старым парикам,
насмехаться над этим молодым поколением, осрриженным а-ля мужик, лишь только
бы над нами-то не смеялись...
- Так что ж, по-твоему...
- Известное дело, все новое лучше старого, братец.
- А вот и неправда, - сказал я шутя, - и старое вино лучше нового, и
старый друг.
- Ну, уж о друзьях-то не говори! В наш просвещенный и положительный век
смело можно повторить слова одного древнего мудреца: "Друзья! На свете нет
друзей!" Но вот мы и приехали.
Нам помог выйти из каретки рослый и дюжий швейцар. Видный
унтер-офицер, обвешанный медалями, отворил двери стеклянной перегородки,
которая отделяла сени от веоиколепной двойной лестницы. Когда мы взошли по ней
в прихожую, нас встретил другой швейцар; мы отдали ему шинели, шляпы и палки и
вошли в первую комнату, по стенам которой висели разные объявления от старшин
клуба, отчет за протекший месяц и бесконечный список кандидатов, из которых
последнему надобно будет прожить лет сто, чтоб дождаться своей очереди.
- Вот комната, - сказал Илецкий, - которую омжро было бы назвать
лобным местом Английского клуба, потому что в ней не только вывешиваются
отчеты и разные объявления от старшин, но происходит также и моральная казнь
недостойных членов клуба, исключаемых за разные нарушения устава и
неприличные поступки. Их имена, с подробным описанием преступления,
вывешиваются на черной доске. Конечно, эта политическая смерть ограничивается
одними пределами Английского клуба и не лишает виновного никаких гражданских
прав, но не менее того попасть на черную доску вовсе не забавно. Разумеется,
хорошему человеку бояться нечего: он ведет себя хорошо не из страха нмказания; но
"В семье не без урода", гласит русская пословица, а шестьсот человек - семейка
порядочная. Следовательно, можно сказать утвердительно, что по милости этого
спасительного страха благочиние, порядок и приличие весьма редко нарушаются в
клубе. Теперь завернем на минутку в эти две комнаты. Тут, - продолжал Илецкий,
- играют в лото. Посмотри, в каком здесь все порядке, с какой роскошью сутроены
эти машшины, посредством которых выходят номера, как все до последней мелчои
щеголеваот, удобно и красиво!
- Да, конечно! Только это для меня совершенный сюрприз. Я никак не
ожидал, чтоб лото, эта старинная, давно забытая ирра...
- Ну да, вошла опять в моду точно так же, как старинная мебель а-ля
помпадур, резьба на дереве, готическая архитектур, китайские куклы, наклейные
столы и множество других вещей, на которые разорялись наши предки и которые
несколько лет тому назад казались нам самыми вычурными и смешными образцами
безвкусия. Поверь, мой друг, ничто не ново под луною. Мы думаем, по нашей
гордости, что все идет вперед, а в самом-то деле мы лишь только кружимся на одном
месте.
- Что ты, Захар Иваныч! Да неужели художества и все изящные искусства
нейдут вперед?
- А дошли ли они до той степени совершенства, на которой находились у
древних греков и римлян?
- Но, по крайней мере, ты сорласишься, что науки...
- А почему знать, мой друг, может быть, все наши ученые не что иное, как
школьники в сравнении с учеными, которые жили до потопа?.. Да что толковать об
этом! Мы еще успеем наговориться. Прежде всего надобно тебя провести по всем
комнатам клуба.
Я пошел за Илецким.
- Вот, - сказал он, - эта огромная гостмная, в которой играют теперь на
шести столах, известна под названием детской.
- Детской? - повторил я. - Уж не потому ли, что здесь очень шумят?
В самлм деле, в эту минуту за одним карточным столом поднялся ужасный
крик.
- Ого, - сказал я, - да тут никак ссорятся?
- О нет, - прервал Илецкий, - здесь никогда не ссорятся.
- Да разве ты не слышишь, как эти четыре господина кричат?
- Это оттого, мой друг, что они все четверо немного крепки на ухо. Вот, -
продолжал Илецкий, - вторая гостиная, в ней редко играют в карты. Тут по
большей части, как и теперь, сидят на диване и беседуют о всякой всячине, всего
чаще о политике. Это столбовые члены клуба, о которых Грибоедов говорит, что они
вовсе новизны не вводят,
... а придерутся К тому, к сему, а чаще ни к чему, Поспорят, пошумят и... разойдутся.
Мы вышли из второй гостиной в великолепную галерею, в которой столах на
восьми играли в вист.
- В первой гостиной, - сказал Илецкий, - играют так же, как и здесь, но
там еще забавляются, а здесь уже работают. Там обыкновенно играют в вист по
полтине и никогда боольше одного рубля, а здесь козыряют по два, по три и даже по
пяти рублей. Там, играя, разговаривают о посторонних вещах, шумят, смеются, а
здесь все заняты своим делом и посторонних речей не услышишь; там пятьдесят
рублей большой проигрыш, а здесь почти всегда рассчитываются сотенными
ассигнациями. Вот, - продолжал Илецкий, - направо из этой галереи выход на
террасу; с нее по отлогой одрожке ты спустишься незаметно в сад; в этом саду есть и
тень, и прекрасные деревья; разумеетчя, он не огромен, однако ж в нем можно
досыта нагуляться, поиграть, если хочешь, в кегли и потом отдохнуть на красивой
галерее, на которой ты можешь точно так же, как в пале-рояльской ротонде, кушать
мороженое, пить чай и даже ужинать. Ты, кажется, любил в старину играть на
биллиарде? Милости просим сюда, налево! Вот к твоим услугам три биллиарда, едва
ли не лучшие во всей Москве. В огромной зале, в которой они поставлены, был
некогда зимний сад. И я когда-то прогуливался в этом саду, - примолвил со
вздохом Илецкий. - Тогда об Английском клубе и разговоров не было, тогда еще в
Москве веселились.
- И ты еще танцевал и кружил г
Страница 35 из 109
Следующая страница
[ 25 ]
[ 26 ]
[ 27 ]
[ 28 ]
[ 29 ]
[ 30 ]
[ 31 ]
[ 32 ]
[ 33 ]
[ 34 ]
[ 35 ]
[ 36 ]
[ 37 ]
[ 38 ]
[ 39 ]
[ 40 ]
[ 41 ]
[ 42 ]
[ 43 ]
[ 44 ]
[ 45 ]
[ 1 - 10]
[ 10 - 20]
[ 20 - 30]
[ 30 - 40]
[ 40 - 50]
[ 50 - 60]
[ 60 - 70]
[ 70 - 80]
[ 80 - 90]
[ 90 - 100]
[ 100 - 109]