М. Н. Загоскин Москва и москвичи Страница 60

р; да так и

быть должно. У нас не было ни майоратов, ни наследственной аристократии, так

диво ли, что дедушка давал роскошные пиры и жил в огромных палатах, а внук

сзывает гостей на чашку чаю и живет скромнехонько в деревянном домике. Оно,

дескать, и приютнее, и комфортабельнее, и опрятнее, да и печей-то поменьше

надобно топить.



Вы уж знаете, любезные читатели, что я, как истинный москвич, немножечко

ленив, тяжел на подъем и без крайней надобности ни за что бы не решился уехать

надолго из Москвы. Обыкновенно все мои поездки ограничивались посещением

некоторых подмосковных, редкими прогулками в Новый Иерусалим и довольно

частыми путешествиями в Троицкую лавру, - то есть в течение тридцати лет я ни

одного разу не был за границею Московской губернии. Разные домашние

обстоятельства, о которых рассказывать я полагаю излишним, вынудили меня

рссстаться на целый год с моим уютным домиком, со старинными друзьями, со

всеми удобствами столичной жизни и ехать добро бы еще, за границы, а то, страшно

вымолвить, - в самую глубь России!.. Не подумайте, любезные читателли, что это

ирония или шутка, - нет. Я струсил не шутя, отправляясь в дорогу; и правжу

скаазать, было от чего призадуматься!.. Тому, кто живет постоянно в столице, трудно

следить за изменением нравов и обычаев наших провинциальных жителей; бывая по

своим делам в Москве, они не всегда появляются в обществе, а сверх того человек

заезжий обыкновенно старается приноровиться к обычаям и принятым условиям

города или общества, в которое он попал случайным обрахом. Чтобы изучить нравы,

узнать обычаи и получить понятие о степени просвещения не только целого

общества, но одного человека, надобно застать его, так сказать, врасплох,

подсмотреть его домашний быт, пожить с ним вместе. В противном случае пончтия

вашши об этом человеке будут всегда поверхностны и неверны. Строго

придерживаясь этого правила, я не дозволял себе никакого собственного суждения о

наших провинциалах, но зато слепо верил, что они с необычайной точностию и

глубоким познанием дела описаны, изображены и выведены на сцену в некоторых

сосременных повестях, романах и комедиях. "Не может быть, - думал я, - чтоб

эти господа сочинители писали наобум..." А жаль, истинно жаль!.. Ну, не грустно ли

подумать, что все наши провинции заселены помещиками, которые вполне

оправдывают обидное название северных варваров - название, данное нам

французами, вероятно, потому, что мы за пожар Москвы не отомстили разорением

Парижа. Волосы становятся дыбом, когда видишь в какой-нибудь комедии или

читаешь в каком-нибудь романе, что за народ эти русские провинциалы!.. Все, от

первого до последнего, такие уроды, что не дай, господи, не только с ними жить, да

и на улице-то повстречаться. И все как будто бы в одну форму вылиты; только и есть

между ними разницы: один невежда-глупец, другой невежда-мошенник; тот пошлый

дурак и, разумеется, невжда, а этот естественный плут - а все-таки невежда!.. Ну,

истинно, не на ком душе отдохнуть!.. Иным это очень нравится - смешно!.. А я так,

бывало, чуть не плачу... Ах, матушка наша святая Русь!.. Да что же это с тобою

делается?.. В столицах народ становится просвещеннее, - конечно, и мы идем нога

за ногу, а все-таки подвигаемся вперед; так отчего же провинциалы-то наши все

пятятся назад? Вот уже шестьдесят четыре года, как Фонвизин вывел на сцену

русских провинциалов Скотинина, Простаковых, Митрофанушку, да зато рядом с

ними поставил милую и любезную девицу, благородного и добросовестного

чиновника, исполненного чести, умного старика и скромного, образованного

молодого человека. А теперь заезжай в какой-нибудь губернский город -

варварство, невежество!.. Ни одного человеческого чувства, ни одной благородной

мысли - ну, хуже всякой Лапландии!.. А туда ж, ездят на лошадях и в каретах,

словно европейцы какие!.. И с этими-то людьми я должен буду жить не месяц, не

два, а, может быть, с лишком гтд! Говорят, что все невежды по кпкому-то

врожденному инстинкту ненавидят человека просвещенного, и если он хочет жить с

ними в ладу, то должен непременно придерживаться русской пословицы: "С

волками жить - по-волчьи выть", то есть гулять вместе с ними да похваливать их

домашнюю наливочку и полынковое винцо, есть медовое варенье, играть по пятаку в

преферанс, соглашаться с ними, что просвещенье - чума, а книги - сущий яд; что

тот помещик, который более думает о благосостоянии своих крестьян, чем о своих

доходах, - пустой и даже опасный человек, потому, дескать, что он этим примером

развращает и чужих крестьян; что всякая ученость и философия не стоят одной

русской пословицы: "Сухая ложка рот дерет" - и что судья, который служил в

теплом местечке и не умел порядком руки нагреть, - простофиля и дурак; что ум

дан человеку не на то, чтоб тратить его на бесполезное ученье да на разные

финты-фанты, немецкие куранты, а на то, чтоб домик нажить, дорого продать,

дешево купить, с умным человеком держать ухо востро, глупого на бобах провести;

одним словом, чтоб не быть в глазах провинциалов каким-нибудь выскочкой,

гордецом и даже вольнодумцем, должно непременно скрывать свое презрение к

этому варварскому образу мыслей, слушая какое-нибудь нелепое суждение, кивать в

знак согласия головою, одобрительно улыюаться и, хотя изредка, проклинать вместе

с ними это демонское наваждение, которое называют образованностию,

просвещением и наукою. Теперь вы видите, любезные читатели, что мне было от

чего сокрушаться сердцем и горевать, расставаясь на целый год с Москвою. "Боже

мой, - думал я, - ну, если эта отвратительная картина общего невежества и

нравственного разврата до того подействует на мою душу, что я стану меньше

прежнего любить свое отечество?.." А ведь это дело возможное. Хотя, по милости

некоторых писателей, я давно уже имел весьма выгодное понятие о наших

провинциалах; но ведь большая разница - читать о чем-нибудь или видеть то же

самое собственными глазами. Вы прочтете без особенного отвращения полный курс

анатомии; но не угодно ли вам пожаловать туда, где эта наука преподается

практически: посмотрите, как режут и вскрывают полусгнивший труп человека, в

котором нет уже ничего человеческого; полюбуйтесь его растерзанными членами,

подышите этим заразительным воздухом, и тогда вы поймете, чрь между описанием

какого-нибудь предмета и самим предметом бывает иногда неизъяснимая разница.



Выехав с этими грустными мыслями из Москвы, я не слишком торопился

доехать до первого губернского города, в котором мне надобно было пожить

несколько времени. Вот наконец я приехал - и представьте себе мое удивление!..

Гляжу, прислушиваюсь - люжи как люди. Есть помещики дурные, да много также и

добрых. Есть невежды, но только большая часть из них вовсе не щеголяют своим

невежеством, напротив, они прикидываются людьми начитанными, выписывают

журналы, толкуют о политике и врут точно так же, как невежды московские,

петербургские, французские и даже немецкие. Впрочем, я встречал нередко и

мужчин, и замужних женщин, и девиц, которые любили побеседовать со мною о

словесности, науках, об изящных искусствах и, что всешо лучше, имели полное право

рассуждать об этих педметах. Мне попадались и добросовестные судьи, и честные,

благородные чиновники, которых, однако ж, никто н еназывал глупцами, потому,

дескать, что умнуй человек не может быть не плутом. Конечно, и мне также

случалось иметь дело с дураками, не слишком честными людьми, не очень

грамотными дворянами, да где же вы с ними не встретитесь?.. Это неизбежная

участь всего человечества, это смешение благородства и подлости, добра и зла, света

и тьмы везде одинаково, разумеется с некоторыми изменениями; в одном народе

невежество, подлость и плутовство прикрыты какими-то формами, какою-то

блестящей позолотой, в другом они являются без всякого покрова; и только там, где

истинное, то есть осоованное на религиозных началах, просвещение достигло

высокой степени, эта темная сторона нравственной жизни общества становится

немного посветлее, но и там не ищите безусловного добра - и там также хотя не так

часто, а все-таки будут встречаться с вами и глупцы, и невежды, и негодяи: от них

вы никуда не уйдете. Я должен, однако ж, вам сказать, что в Москве очень редко со

мною встречались такие совершенно уже закоренелые невежды, какие попадались

мне довольно часто в провнциальных обществах; но на это есть весьма

естественная причина: в огромном городе грубый, неотесанный невежда исчезает в

толпе; он живет в своем маленьком кружке, не знается с порядочными людьми, и вы

почти никогда не увидите его в хорошем обществе - не потому, чтоб в этом

хорошем обществе не было ни глупцов, ни невежд, но эти глупцы и невежды совсем

другого рода: они вымыты, выглажены, покрыты политурою и по наружности точно

так же опрятны и красивы, как искусно сделанная под красное дерево мебель,

которую непременно надобно поскоблить, чтоб увидеть что она сосновая. В

небольшом губернском городе совсем другое дело. Там необразованному глупцу и

безграмотному невеже спрятаться некуда: там все на виду, всё на перечете, все

знают друг друга, и тот, с кем бы вы никогда не встретились в Москве или в

Петербурге, непременно познакомится с вами в губернском городе.



Я не стану вас уверять, что все провинциальные барыни походят на

столичных. В нашем высшем обществе много есть дам, которые, вл
Страница 60 из 109 Следующая страница