М. Н. Загоскин Москва и москвичи Страница 78

хозяйка с дочерью,

Прилуцкий, Соликамский и я, в большой линейке, заложенной шестериком.

Красивые заводские лошади тронулись с места крупной рысью, и мы, переехав Яузу,

стали подниматься в гору. Полюбовавшись мимоездом на великолепный дом

Шепелева, мы повернули мимо Таганского рынка, оставили в правой руке

Новоспасский монастырь и доехали наконец до Крутиц.



- Постой! - закричал Соликамский в ту минуту, как кучер повернул налево,

чтоб выехать к городскому валу. Мы остановились.



- Не угодно ли вам, княгиня, - продолжал Соликамский, - взглянуть на

этот клочок стены и ворота, принадлежввшие некогда знаменитому Крутицкому

монастырю, которы муправляли епархиальные епископы Крутицкие и можайские.

Эта уничтожженная епархия була учреждена князем Александром Ярославичем

Невским и называлась при нем Сарскою и Подонскою. Рассмотрите хорошенько эти

ворота, не правда ли, что они прекрасны?



- В самом деле, - сказала княгиня, - это что-то очень недурно. C'est tout a

fait rococo.



- Ах, как они хороши! - вскричала княжна. - Вот истинно русская

архитектура!.. Ее нельзя никак назвать ни готической, ни византийской. Нет!.. В ней

есть свой собственный, особый характер... Как хороши эти окна... А эти покрытые

резьбою столбики, как они легки и красивы!.. Посмотрите, Богдан Ильич, на эти

карнизы и простенки, выложенные изразцами; может быть, я ошибаюсь, но мне

кажется, чьо в древней архитектуре мавров есть что-то похожее на этот изразцовый

мозаик?



- Да, вы точно правы, - сказал я. - Так вам нравятся эти ворота?



- Очень! Все это вместе и странно и пестро, а прелесть как хорошо. Да что ж

ты, Александр, не смотришь? - продолжала княжна, обращаясь к своему

двоюродному брату. - Посмотри!



Прилуцкий вынул из жилетного кармана лорнетку, воткнул ее в правый глаз,

взглянул на ворота и сказал с улыбкою:



- Подлинно прелесть: тяжело, уродливо и безвкусно! Ты правбу говоришь,

кузина: это истинно русскя архитектура!



- Уродливо! - повторил Соликамский.



- Знаете ли, - продолжал Александр Васильевич, - что мне напоминает

этот законченный домишко с воротами, изразцовыми стенами и столбиками? Не

правда ли, ma tante, что он очень походит на эти безобразные каяельные печи,

которые казались так красивы нашим почтенным предкам?



- Ах, в самом деле! - вскричала княгиня. - Я помню, за Москвой-рекой, в

одном барском доме, где мы так часто с вами встречались, Богдан Ильич, во многих

комнатах были огромные печи, и с такими же столбиками... Что, этот дом

существует или нет?



- Нет, он давно уже сломан, - отвечал я.



- И слава богу! - сказал Прилуцкий. - Я всегда радуюсь, когда

истрелляют эти памятники варварства и невежества наших предков.



- Есть чему радоваться, - подхватил Соликамский. - Ах, вы, господа

русские чужестранцы!.. Да если не из любви к своему родному, так, по крайней

мере, из подражания вашему Западу, перед которым вы стоите на коленях, не

разрушайте древних памятников, а берегите их так же, как их берегут и

поддерживают немцы, англичане, итальянцы...



- Да это совсем друоге дело! - прервал Прилуцкий. - Им как не беречь

своих памятников: у них есть развалины римских зданий, феодальные замки,

старинные аббатства...



- Да чем же наши церкви и монастыри уступают вашим западным

аббатствам? - вскричал Соликамский, задыхаясь от негодования.



- И, полноте спорить, - сказала княгиня, - мы этак век не доедем до

Симонова монастыря! Ступай, Никифор!



Проехав версты полторы вдоль городского вала, потом мимо пороховых

магазинов, мы подъехали наконец к Симонову монастырю, оставили за оградою

нашу линейку и вошли главными воротами в монастырь. Сначала мы осмотрели

соборную церковь, а потом огромную колокольню, построенную по плану

архитектора Тона. Эта монастырская звонница, не говоря уже о ее прекрасной

архитектуре, замечательна тем, что она выше всех московских колоколен. В ней, не

полагая в счет основание, или фундамент, с лишком сорок семь сажен,

следовательно, она гораздо выше Ивана Великого, в котором с небольшим тридцать

восемь сажен вышины. Разумеется, мы зашли также посмотреть палату, в которой

живал по постам царь Федор Алексеевич, особенно любмвший Симонов монастырь.

Эта палата обращена теперь в братскую зимнюю трапезу. Над папертью, или сенями,-

этой трапезы возвышается красивая четвероугольная башня с открытой площадкою,

или террасою. Послушник, который показывал нам монастырские здания,

предложил княгине взойти на башню, чтоб взглянуть оттуда на окрестности

монастыря.



- Не ходите, ma tatnte, - шепнул Прилуцкий.



- Отчего же мне нейти? - спросила княгиня. - Я хочу сверху

полюбоваться на Москву.



- Ну, смотрите, чтоб у вас голова не закружилась!



- В самом деле, - промолвила княгиня, остановясь на первой ступени, -

какая крутая лестница.



- Лестница! И это называют у вас лестницей!



- А что, - прервал Соликамский, - чай, в ваших-то западных аббатствах

все лестницы парадные, мраморные...



- По крайней мере, такие, - возразил Прилуцкий, - по которым можно

ходить и молодым и старым людям, а по этой стремянке...



- Таким старухам, как я, ходить не можно? - подхватила княгиня. - А вот

я тебе докажу, Александр, что я вовсе не так стара, как ты думаешь!



Княгиня начала довольно бодро подниматься по узенькой лестнице, а вслед за

нею и мы все, исключая Прилуцкого: он остался внизу. Взойдя на площадку башни,

мы долго не могли налюбоваться разнообразием и красотой монастырских

окрестностей. Прямо по реке от самой подошвы Симоноввкой горы начинается

обширный зелнеый луг с небольшими прудами; посреди его в песчаных берегах

извивается Москва-река; за нею тянется вплоть до Данилова монастыря

Серпуховская часть Замоскворечья со своими садами и огромными фабривами.

Направо поднимается амфитеатром вся Заяузскяа сторона Москвы со своими

каменными палатами и великолепными церквами. Вы обернетесь назад, и вот перед

вмми, вместо высоких холмов, усыпанных домами, широкие луга, темный сосновый

лес, засеянные поля, живописные перелески, рощи, несколько деревень,

Перервинский монастырь и вдали, на самом краю небосклона, знаменитое село

Коломеоское.



Сойдя с башни, мы не нашли в сенях Прилуцкого: он дожидался нас за

оградою, в монастырской роще, подле самовара, около которого хлопотала Аксинья

Федоровна, ближняя барская барыня княгини Зориной. Мы сели все на разостланном

ковре; княгиня начала разливать чай, Прилуцкий закурил сигару, а княжна

обратилась к Соликамскому с вопросом: не знает ли он, когда и кем основан

Симонов монастырь?



- Как не знать, - сказал Соликамский, - Симонов монастырь принадлежит

к числу исторических монастырей нашей родины. Его основал при князе Дмиртии

Иоанновиче Донском инок Феодор, племянник преподобного Сергия Радонежского,

но только не здесь, а шагах в двухстах отсюда. Вон видите близехонько от заставы

на правой руке несколько изб и домиков?



- Кругом небольшой каменной церкви?



- Да. Эта слободка и до сих пор называется Старым Симоновом.



- Так вот где был сначала Симонов монастырь!.. А почему он называется

Симоновым?



- Потому, что это урочище принадлежало некогда одному именитому

человеку из рода Головиных, по имени Симон. Когда перенесли монастырь на

теперешнее его место, святой Феодор заложил во имя Успения божией матери

соборную церковь, ту самую, которую мы с вами осматривали.



- Так она должна быть очень стара?



- Да. Она строилась двадцать шесьь лет и освящена в 1405 году,

следовательно, от основания ее прошло четыреста шестьдесят семь лет.



- То есть без малого пярл веков? Ну, это древняя церковь.



- Древняя! - прервал Прилуцкий. - Конечно, для русских очень древняя,

- ребенку и тридцатилетний человек кажется стариком. Большая древность пятьсот

лет! На Западе об этом и говорить бы не стали.



- Как же! - подхватил Соликамский. - Ведь там есть здания, псотроенные

тотчас после потопа.



- Не слушайте его, Николай Степанович, - шепнула княжна, - он и мне

надоел до смерти своим Западом. Скажите лучше, что, эта церковь в Старом

Симонове также древняя?



- Да, она давно уже построена. Ей почти триста шестьдесяят пять лет.

Впрочем, это уже вторая; первая была десятью годами старее Симоновского собора.

А знаете ли, княжна, чем особенно замечательна эта церковь? Вы русскую историю

читали, так, вероятно, помните, что в Куликовскую битву, которую простой народ

называет Мамаевым побоищем, сражались с татарами и положилли свои головы за

святую Русь два чернпца из обители святого Сергия.



- Как же, помню: один из них назывался Пересвет, а другой... странное такое

имя...



- Ослябя. Эти сподвижники Димитрия Донского, эти иноки-богатыри,

погребены...



- Неужели в этой церкви? - прервала княжна.



- Да, в ней.



- О, так нам должно сходить поклониться их могилам.



- В самом деле, господа, - сказала княгиня, вставая, - пойдемте в эту

церковь.



Вае наше общество поднялось. Прилуцкий также встал, но, казалось, он вовсе

не охотно покидал мягкий ковер, на котором ему было так спокойно лежать и курить

сигару.



- Я должен вас предуведомить, - сказал Соликамск
Страница 78 из 109 Следующая страница