М. Н. Загоскин Москва и москвичи Страница 81

цузскому. Ну, верите ль богу, сударь, дело соседское, приедешь иногда

в гости - не знаешь, с кем словечко вымолвить! Не токмо господа, да и люди-то все

французами смотрят. Денег он потратил бездну, убил половину имения, а все пошло

прахом! Сын подрос и вступил в военную службу; дочка также выросла и пошла

замуж. Хорошо!.. Да позвольте спросить, конец-то какой был?.. Сына, сударь, убили

на Кавказе черкесы, а дочь умерла первыми родами, - вот тебе и французское

воспитание!



Разумеется, это неожиданное заключение сгубило вс мое красноречие; гости

мои расхохотались, никто не стал меня слущать. Да я готов был и сам отказаться от

моего мнения для того только, чтоб не иметь своим защитником Зсхара Никитича

Пенькова.



МОСКОВСКИЕ ГОСТИНИЦЫ



Конечно, во всей России, не исключая и роскошного Петербурга, нет таких

удобных и превосходных гостиниц, какие с некоторого времени завелись у нас в

Москве. Я не смею повторять то, что говорят о них все иностранные

путешественники, потому что иногда и правда покажется невероятнее всякой лжи,

но скажу только, что в этом отношении Москва может смело состящаться с каким

угодно европейским городом. Давно ли, кажется, "Лондон", известная гостиница в

Охотном ряду, казалась нам почти великолепною, а что она в сравнении с

гостиницею Шевалдышева, которая, в свою очередь, отстала так далеко от

"Дрездена", и что, наконец, этот аристократический, щеголеватый "Дрезден" в

сравнении с роскошным, изящным, исполненным всех возможных уодбств взъезжим

домом господина Варгина? Не видав внутреннего устройства этого дома, нельзя

никак представить себе, до какой степени совершенства доведено это истинно

европейское заведение. Конечно, в нем не все отделения убраны с одинаковым

богатством, но нет ни одного, в котором бы вы не забыли, что живете в наемных

комнатах, которые отдаются посуточно. Везде необыкновенная чистота, удобство,

прекраснейшая мебель, паркеты, бронзы, ковры и сверх того все то, о чем в старину

и речи не было, то есть спокойные постели, чистое белье, столовая посуда - одним

словом, все домашние необходимости, удобства и даже прихоти. Вы любите цветы,

намекните только об этом - и ваша комната превратится в оранжерею; вы

музыкант, скажите одно слово - и прекрасный рояль явится к вашим услугам. Мне

скажут, может быть, что все это стоит довольно дорого, - да развк можно

где-нибудь жить барином и не тратить денег? А если у вас их немного ,так и это не

беда, - в Москве около шестидесяти гостиниц и подворьев. Выбор зависит

совершенно от вас. Вы можете платить посуточно за вашу квартиру, нвчиная от

полтины до пятнадцати рублей серебром. Разумеется, в первом случае отведут для

вас комнату не очень красивую и лестница, по которой вам придется хшдить, будет,

может статься, и крута и грязненька, - да это уж ваше дело. Вот худо, если вы ни за

какие деньги не найдете для себя удобного помещения или не отыщете квартиры,

сообразной с вашими способами, - а это, говорят, нередко случается не только у

нас на святой Руси, но даже и за грнаицей, где по всем городам и дорогам езды

побольше нашего.



АНДРЕЙ ЕВСТАФЬЕВИЧ ДЫБКОВ



Кажется, в первом выходе моих "Записок" я говорил уже, что многие из

петербургских старожилов имеют весьма ошибочное понятие о Москве и вообще о

всей России. Эти господа полагают, что все наше просвещение сосредоточилось в

одном Петербурге, что Москва хотя называется столицею, однако ж в существе

своем не что иное, как огромный губернский город и точно так же, как все

губернские города, отстала целым веком от Петербурга. Конечно, с некоторого

времени это ложное понятие начинает понемногу истребляться, и почти все истинно

просвещенные петербургские жители говорят с большим уважением, а иные даже и

с любовью о первопрестольном граде царей русских, об этой православной Москве,

которую вся Россия или, по крайней мере, вся древняя Россия называет своею

матерью. Но, несмотря на это, найдутся еще люди, совершенно убежденные в

справедливости прежнего мнения. Я имел случай увеоиться в этом по собственному

мшему опыту. В конце нынешнего лета получил я письмо от одного из моих

петербургских приятелей; это письмо принес мне не почтальон, а трактирный слуга

вместе с карточкою, на которой было напечатано: "Статский советник Андрей

Евстафьевич Дыбков". Вот письмо моего приятеля:



"Любезный Друг Богдан Ильич! Я посылаю к тебе это письмо с Андреем

Евстафьевичем Дыбковым, чиновником одного из здешних министерских

департаментов. Ему досталось наследство, не помню, в какой-то из наших стеиных

губерний, и он в первый раз от роду оставил Петербург, в котором родился, вырос,

начал служить и дослужил до чина статского советника. Вероятно, он пробудет у вас

дня два или три; пожалуйста, мой друг, познакомься с ним и угости его Москвою -

ты этого дела мастер. Я искренно уважаю Андрея Евстафьевича, он человек

прекрасный, честный, благородный и доказал мне на самом деле свое истинно

редкое бескорыстие. Но я должен тебя предуаедомить, что у него есть кой-какие

предрассудки и ложные понятия, которые могут тебе показаться смешными.

Во-первых, он убежден в душе своей, что уроженец и постоянный житель

Петербурга есть существо какого-то особенного роду, на которое все провнциалы

д олжны смотреть с невольным чувством уважения. Во-вторых, - не прогневайся,

мой друг, - Андрей Евстафлевич не слишком высокого мнения о вашей Москве и,

вероятно, не переменит этого мнения, когда увидит, что она вовсе не походит на

Петербург. Я боюсь также, чтоб он не показался тебе спесивыа; нет, мой друг,

уверяю тебя, он вовсе не горд... Это только какое-то невольное чувство собственного

своего достоинства или, лучше сказать, следствие преувеличенного понятия, которое

он имеет о звании чиновнрка одного из министерских департаментов. Не смейся,

мой друг, - это чувство весьмв естественное. Представь себе человека, который

очень часто сносится с важными особами и пишет предписания, а иногда и

замечания начальникам губерний, - может ли этот человек не иметь весьма

высокого понятия о своем бюрокпатическом назначении?.. Ты скажешь, может быть,

что не он подписывает эти отношения, предписания и замечания, - правда, мой

друг... Но знаешь ли ты, что Вольтеров переписчик говаривал иногда, и вовсе не

шутя: "Да, конечно! Мы таки порядком потрудились над "Заирой", но если б вы

знали, какого труда нам стоил "Магомет"!" Ну, рассуди же сам, если это мог сказать

простой переписчик, то чего не может подумать о себе тот, кто не переписывает, а

сочиняет все эти деловые бумаги. Конечно, Андрей Евстафьевич понимает, что в

Петербурге он исчезает в этой толпе равных с ним званием чиновников, но зато он

не сомневается, что в каждом провинциальном городе он должен казаться всем

местным властям лицом не только замечательным и важным, но даже

государственным; одним словом, я уверен, что Андрей Евстафьевич не принял бы за

насмешку, если б в какой-нибудь губернии исправник встретил его на границе

своего уезда, а городничий подал рапорт о благосостоянии города".



Не желая выводить из этого приятного заблуждения господина Дыбкова, я не

поменялся с ним карточками, а поехал к немы сам. Андрей Евстафьевич показался

мне, действительно, человеком очень добрым; он принял меня весьма ласково.

Поздравив его с приездом в Москву, я спросил его, был ли он в Кремле.



- Как же! - отвеччал Дыбков. - Я видел ваш большой колокол, толстую

пушку, соборы, Ивана Великого - все видел. Конечно, для художнка тут немного

пищи, но для любителя русской старины должно быть очень любопытно...

Древность, большая древность!..



- А по Москве вы покаиались?



- Да!.. Я вчера целый день ездил. Скажите мне, что это за странная мысль

была основать Москву на таком невыгоднмо месте? Ведь она была некогда первым

городом в России; неужели нельзя было выбрать для нее получше местоположение?



- Да разве здешнее местополгжение...



- Помилуйте!..Д ля большого города необходимо ровное, гладкое место...

Посмотрите наш Петербург... А это что такое?.. Горы да буераки!.. То спускаешься

вниз, то подымаешься вверх...



- Зато на каждом шагу какие виды, - прервал я.



- Да что хорошего в этих видах? Никакой симметрии, никакого

единообразия, такая пестрота, все как-то разбросано. Церквей очень много, да все

они такой безобразной старинной архитектуры!.. зУенькие улицы... Нет, воля ваша, я

ожидал увидеть что-нибудь получше этого!.. Конечно, мы, петербургские жители,

избалованы, нас трудно чем-нибудь удивить, да я вовсе и не думал удивляться, а

полагал, что увижу хоть что-нибудь похожее на столицу... Ну, две-три широкие

прямые улицы с трехэтажными домами под одну кровлю, судоходную реку с

гранитной набережной...



- Да, - сказал я, - нам этим похвастаться не можно: наша Москва-река...



- Не прогневайтесь, - прервал Дыбков, - мы не променяли бы на нее нашу

Черную речку или Карповку, - по них все-таки в лодках ездят; а через вашу

Москву-реку, говорят, куры вброд ходят... Да скажите , пожалуйста, какую же вы

пьете воду?



- Можно пить и москворецкую - она весьма недурна; а сверх того у нас во

многих местах есть фонтаны с отличной водою.



- А!.. Видел, видел!.. То есть не фонтаны, а источники; вот как у нас по

Царскосельской дороге... Фонтаны - дело другое, и если б вы побыв
Страница 81 из 109 Следующая страница