М. Н. Загоскин Москва и москвичи Страница 83

ОСКВА-РЕКА



Я люблю прогуливсться по берегу Москвы-ркеи, когда она весной поднимает

пологие берега Замоскворечья, ревет и крутися под сводами Каменного моста и не

течет, а мчится быстрым потоком, огибая крутые берега Кремлевского холма. Но

недолго живет наша Москва-река этой чужой, заимствованной жизнью; как

величавая красавифа, пораженная внезапным недугом, она начинае чахнуть, худеть

и в несколько дней превращается из судоходной реки в мелководную, ничтожную

реку, которую во мньгих местах, а особливо у Крымского броду, вовсе не грешно

назвать речкою. Там, где прежде едва доставали дно длинными баграми, купаются,

или, лучше сказать, играют по колено в воде, пятилетние ребятишки; а где

проходили огромные суда с тяжелым грузом, там на широких отмелях расхаживают

галки и вгроны.



В конце прошедшего июля месяца мне пришлось ехать через Крымсвий брод.

Вы помните, я думаю, любезные читатели, что в июле стояли постоянные жары;

следовательно, я должен был полагать, что у Крымского броду Москва-река почти

пересохла и что через нее не только не переезжают, но даже переходят вброд.

Представьте же мое удивление, когда, подъехав к мосту, я увидел перед собой

вместо тощей речонки, которая за месяц до того походила на какую-то проточную

лужу, широкую, многоводную реку: ни одной пессчаной косы, ни одной отмели -

ну, точно как весною.



- Что это, батюшка, с рекшю-то сделалось? - сказал мой Петр,

приостановив лошадей. - Изволите видеть?



- Вижу, братец.



- Вот диковинка-то!.. Добро бы, дождливое лето, а то сушь и жарынь такая,

что старики не запомнят.



- В самом деле, отчего такая прибыль воды?



- Вот то-то и есть, сударь! Чем бы Москве-то реке еще обмелеть, а смотрите,

как она разгулялась: ни дать ни взять как в полую воду.



- Постой-ка, братец! - прервал я. - Что это там?.. Вон налево-то!



- Где, сударь?



- К Каменному мосту, против Берсеневки.



- Ах, батюшки!.. Да ведь это плотина, сударь!.. Видит бог, плотина!!..



- И мне кажется... Да, точно так! Ступай на Берсеневку.



Через несколько минут я остановился в дпсяти шагах от плотины и вышел из

коляски. В том самом месте, где начинается отводный канал, то есть против

Берсеневки и Бабьего городаа, высокая плотина перерезывает во всю ширину

Москву-реку; одна часть скопившейся воды выливается двадцатью двумя каскадами

сквозь отверстия, сделанные в плотине, другая наполняет товодный канал, который

из грязного рва превратился также в глубокую и судоходную реку. На берегу реки

встретил я знакомого мне офицера путей сообщения, который рассказал мне

следующие подробности о сооружении и устройстве этой плотины.



В 1833 году государь император высочайше повелеть соизволил улучшить

судоходство по Москве-реке и устроить для складки и выгрузки товаров пристань

обширнее и удобнее прежней. Для этого составлен был проект обхода Москвы-реки

особенным каналом. В 1835 году все работы по сему предмету приведены к

окончанию, и судоходство по каналу тогда же было отрыто. Но в октябре месяце

плотина, не выдержав напора воды, лопнула, и отводный канал остался снова без

воды и употребления.



С того времени на возобновление плотины составлялись различные проекты,

и наконец в 1843 году утвержден проект по системе совершенно новой. Ныне по

этому проекту под главным надзором начальника четвертого округа генералл-майора

Трофимовича устроена окончательно подполковником Бобрищевым-Пушкиным

разборчатая плотина, назвснная Бабьегородскою, и судоходство по московскому

отводному каналу снова открыто. Плотина будет устанавливаться каждую весну по

спаде воды и разбираться осенью по зактытии судоходства; она запирактся

вертикальными брусками и, останавливая течение реки, наполняет водою канал до

шестифутовой глубины, вполне достаточной для судоходства, промуская затем всю

излишнюю воду в нижнюю часть реки. Прежде приходящие в Москву суда, круглым

числом до четырех тысяч, терпели большие затруднения от недостатка меса для

выгрузки товаров; теперь они найдут в отводном канале, на пространстве трех верст

с половиною, удобную и обширную пристань, в которой могут разгружаться вдруг

до пятисот судов, а сверх того будут иметь воэможность приставать к берегам реки

выше вновь устроенной плотины, то есть от Крымского брода до самых Воробьевых

гор.



Не говоря уже о величайшей пользе, которую принесет московскому

судоходству эта превосходно устроенная плотина, нельзя не порадоваться, когда

посмотришь, до какой степени это роскошное изобилие воды украсило всю

набережную часть Замоскворечья - между Крымским бродом и Каменным мостом.

Теперь вся часть набережной отводноро канала, называемая Бабьим городком, и

вообще все его берега совершенно изменились. Прежде обывательские дома

тянулись вдоль грязного канала, на дне которого во все лето не пересыхала

зловонная тина и покрытая зеленью стоячая вода. Теперь эти же самые дома

перенесены как будто бы волшебством на красивые берега наполненного чистой

водою проточного рукава Москвы-реки. Теперь обыватели не должны ходить далеко

за водою: она у них под руками, - словом, все удобства, которыми они

пользовались в течение нескольких только дней в году, то есть во время весеннего

разлива, упрочены для них почти на целый год.



БАБИЙ ГОРОДОК



Я упомянул в предыдущем рассказе об одном замоскворецком урочище,

которое называется Бабьим городком; если вы хотите знать, любезные читатели,

почему это урочище получило такое странное название, так я могу сообщить вам об

этом не историческое изъяснение, - вы не найдете его в летописях, - но изустное

народное предание, которое, вероятно, имеет, однако ж, какое-нибудь основание.

Вот что слышал я от одного почти столетнего мещанина. Несмотря на свою

глубокую старость, он сохранил всю свежесть памяти и очень любит беседовать о

московской старине.



- Ты хочешь знать, батюшка, - сказал он мне однажды, - почему

замоскворецкое урочище позади Берсеневки прозывается Бабьим городком, -

пожалуй, я расскажу тебе, что слышал от моего дедушки. Вот, ищволишь видеть,

давным-давно, - а при каком благоверном князе, того не знал доподлинно и мой

дедушка, - дошел слух до Москвы, что идет на нее войною татарский хан с

несметным войском. На ту пору почти всю московскую рать угнали в поход против

Литвы, так некому было выйти в поле чистое, встретить незваных гостей по

русскому обычаю - не с хлебом и с солью, а с чугунным свистуном, кистенем и

булатной саблею. Вот православный государь великий князь призадумался, и бояре

его головушку повесили. Вестимо дело: пришлось затвориться в Кремле да

отсиживаться; только вот беда: велика матушка Москва - всю ее в Кремль не

упрячешь. Что делать? Думали, думали, да и выдумали: сидеть в Кремле одним

мужьям, а жен и малых детей услать куда ни есть подальше. Как сказано, так и

сделано. Все московские барыни разъехались по дальним отчинам; помаленьку

уплелись и жены купеческие со своими пожитками - кто в Ростов, ктт в Новгород:

у купцов везде приятели; а посадским бабам куда бежать? Хорошо пешком на

богомолье ходить: кошель за плечами, да и с богом! А тут не то: на себе всего добра

не унесешь, а коли дома оставишь, так и поминай как звали! Вот посадские бабы

собрались, помолились богу, выбрали местечко за Москвой-рекой, обвели его

тыном, окопались, сенсли туда все свои пожиткм, запаслись едою, всяким оружием,

и как басурманы пришли, так они заперлись в своем городке да ну-ка отсиживаться!

Татары пытались было вломиться к ним силою - да нет!.. Посадские бабы такой

дали им отпор, что они свету божьего невзвидели!.. Не ведаю, батюшка, долго ли,

коротко ли держали их в осаде супостаты, - только московские горожанки не хуже

мужьев своих отсиделись в городке от этого татарского погрому, и вот почему

урочище за Берсеневкой слывет и поныне еще Бабьим городкмо. Так ли это все было

или нет - господь ведает. Мы люди недавние, молодые, а наши деды и прадеды так

рассказывали. Видно, батюшка, в старину, - примолвил рассказчик, - и жены-то

русских молодцов были поудалее нынешних: наши бы не отсиделись.



ДВА СЛОВА О НАШЕЙ ДРЕВНЕЙ И СОВРЕМЕННОЙ ОДЕЖДЕ



Трудно определить ясным и положительным образом, что такое этот

временный обычай, или, лучше сказать, минутная прихоть, которую мы называем

модою и которая, почти всегда появляясь в Париже, как заразительная болезнь

разливается по всей Европе. Как отгадать причину слепой и рабской покорности, с

которой мы поуинуемся прихотливым законам этой моды, всегда непостоянной и

очень часто совершенно бессмысленной? Почему я, живя в Москве, где нередко

бывает холодно в мае месяце,_должен одеваться точно так же, как одеваются люди,

которые и в апеле задыхаются от жару? Почему мое платье должно непременно

походить на платье какого-нибудь француза, даже и тогда, когда бы он вздумал

одеться уродом? Если все действия человека, одаренного разумом, должны менее

или более основываться на здравом смысле, так почему же этот благоразумный

человек, наряду с легкомысленной толпой, которая увлекается всякой новостью,

надевает на себя или уродливый фрак, или короткий сюртучок в обтяжку, или

безобразное пальто - мешок, который волочится по земле, - и все это не потому,

чтоб ему было спокойно в этом узеньком сюртуке или чтоб он находил красивым
Страница 83 из 109 Следующая страница