еральд тревожно поглядывала вверх на гипотетпческого коршуна, собирала под крылья своих девять индюшечек в белых платьях и подымалась на цыпочк,и чтобы не потерять в толпе мистера Краггса и не пропустить, как произойдет его встреча с Бэйли.
Снаружи, у дверей церкви, была могила рыцаря Хэга, некогда обезглавленного за папизм: на камне, в каменных доспехвх, лежал рыцарь без головы. И здесь, возле утратившего голову рыцаря, скучились женщины вокругг органиста Бэйли.
- Мистер Бэйли, вы сегодня играли осоенно. Я так молилась, так молилась, что...
- Мистер Бэйли, не могли бы вы - мне бы хотелось только...
- Мистер Бэйли, вы знаете, что вы - что вы.
Высоко над их раскрытыми, ожидающими губами покачивалась голова органиста, просвечивающие, с загнутыми краями уши. И еще выше, зажмурясь от себя самого, стремглав неслось солнце - все равно куда.
У органиста были длинные, обезьяньи руки - и все-таки нельзя было обнять их всех сразу. Органист блаженно покачал головой:
- Милые, если бы я мог...
Органист Бэйли задумался о великой Изиде - с тысячью протянутых рук, с тысячью цветущих сосцов, с чревом - как земля, принимающим все семена.
- А-а, дорогой мой Бэйли! Он - по обыкновению, конечно окружен .. Можно вас на минуту?
Это был Краггс. Он воздвигся на последней ступеньке лестницы, украшенной мраморным соседством миссис Лори,- и ждал.
Бэйли повернулся, как стрелка компаса, сдернул шляпу, путаясь в собственных ногах, подбежал, стиснул руку мистеру Краггсу и сиял в него глазами - было почти слышно: "Милый Краггс, единственный в мире Краггс, и вас - и вас тоже, обожаемый Крагг..."
Втроем они отошли в сторону, и только миссис Фиц-Джеральдд оказалась неприметно сзади, одобрительно подкачивала головой каждому слову Кркггса и одним глазом метала минусы-копья в спину Бэйли.
- Послушайте, дорогой мой Бэйли. Мне жена говорила, что вы постоянно портите ей пейзаж из окна ее спальни. Что вы скажете по этому поводу? А?
В голове у Бэйли шумело солнцевое вино, слова слышались плохо. Но когда услышались - Бэйли потух, лоб сморщился, сразу стало видно: масса лишней кожи на лице, все - как обвислый, купленный в магазине готового платья костюм.
- Миссис Лори? Не... не может быть...- Губы у Бэйли растерянно шлепали.- Миссис Лори, вы не говоррли. Да нет, что я, конечно: вы - нет. Конечно...
Самому стало смешно, что поверил хоть на секунду. Махнул рукой - заулыбался блаженно.
Миссис Лори сдвинула брови. Она медлила. Уже шевельнулись на животе клешни Краггса, и радостно привстала на цыпочках миссис Фиц-Джеральд. Но в самый какой-то последний момент - миссис Лори громко рассмеялась:
- Представьте себе, мистер Бэйли: я говорила. И вы прекрасно знаете: я была наконец вынуждена сказать это. Да, вы знаете.
Бэйли заморгал. Опять: обвислый костюм из магазина готового платья. Вдруг обеими руками он нахлобучил шляпу и, не попрощавшись, не слушая больше Краггса, побежал, заплетаясь, по асфальту.
Сыпались вслед ему минусы миссис Фиц-Джеральд, он бежал - и на полушаге, ни с того ни с сего, остановился как вкопанный. Бог знает, что пришло ему в голову и чо вспомнилось - но он улыбался настежь, блаженно, радостно махал Краггсам шляпой.
Краггс пожал плечами:
- Просто - ненормальный...
И двинулся к дому - с одного пьедестала на другой ,с другого на третий, по бесконечному ряду пьедесталов.
5
Лондон сбесился от солнца. Лондон мчался. Прорвал плотину поток цилиндров, белых с громадными полями шляп, нетерпеливо раскрытых губ.
Неистовым от весны стадом неслись слоно-автобусы и, пригнув головы, по-собачьи вынюхивали друг дружку. Голосами малиновыми, зелеными и оранжевыми орали плакаты: "Роллс-ройс", "Вальс - мы вдвоем", "Автоматическое солнце". И везде между мелькающих ног, букв и кглес - молниеносные мальчишки в белых воротничках, с экстренным выпуском.
Цилиндры, слоно-автобусы, роллс-ройс, автмоатическое солнце - выпирали из берегов и, конечно, смыли бы и дома, и статуи полицейских на перекрестках, если бы не было стока вниз, в метрополитен и в подземные дороги: "трубы".
Лифты глотали одну порцию за другой, опускали в жаркое недро, и тут сбесившаяся кровь Лондона пульсировала и мчалась еще бешеней по бетонным гулким трубам.
Взбесившийся Лондон лился за город, в парки, на траву. Неслись, ехали, шли, в бесчисленных плетеных колясочках везли недавно произведенных младенцев. Миссис Лори сквозь прозрачнейшие стекла окна наблюдала шествие бесчисленных колясочек по асфальту.
В коошко Краггсов встревоженной дробью стучала миссис Фиц-Джеральд:
- Миссис Лори! Послушайте, миссис Лори! Не у вас ли моя Анни? Нет? Ну, так и есть: опять помчалась за город с этим... Нет, вы счастливая, миссис Лори: у вас нет детей...
На мраморном челе миссис Лрри было две легчайших темных прожилки-морщины, что, может быть, только свидетельствовало о подлинности мрамора. А может быть, это быи единственные трещины в непорочнейшем мраморе.
- А где мистер Краггс? - обеспокоенно поглядывала вверх одним глазом Фиц-Джеральд.
- Мистер Краггс? Он сказал, что ему надо куда-то там по делам этого его общества - Борьбы с Пороком.
- Нет, вы такая счастливая, такая счастливая...
Миссис Лори прошлась по столовой. Ножки одного из металлических стульев стояли вне предназначенных гнезд на ковре. Миссис Лории подвинула стул. Взошла наверх, в спальню, подняла штору, окошко открыто, спальня освежалась. Впрочем, миссис Лори была уверена, что окошко открыто, но почему-то надо было поднять штору, взглянуть.
Миссис Лори снова уселась в столовой и наблюдала шествие бесчисленных колясочек. А мистер Краггс - на лацкане белый крестик Апостола Общества Борьбы с Пороком,- мистер Краггс где-то медленно мчался в гулких трубах. Чугунные веки опущены в экстренный выпуск: в три часа цеппелины замечены над Северным морем. Это было совершенно кстати.
"Превосходно, превосходно".- Мистер Краггс предвкушал успех: атмосфера была подходящая.
И мистер Краггс решил испрльзовать атмосферу - в Хэмпстед-парке.
Хэмпстед-парк до краев был налит шампанским: туман легкий, насквозь проволоченный острыми искрами. По двое тесно на скамеечках, плечом к пшечу, все ближе. Истлевало скучное платье, и из тела в тело струилось солнцевое шампанское. И вот двое на зеленом шелке травы, прикрытые малиновым зонтиком: видны только ноги и кусочек кружева. В великолепной вселенной под малиновым зонтиком - закрывши глаза пили сумасшедшее шампанское.
- Экстренный выпуск! В три часа зэппы над Северным морем!
Но под зонтиком - в малиновой вселенной - бессмертны: что за дело, что в другой, отдаленной вселенной будут убивать?
И мимо неслась карусель молниеносных мальчишек: собиратели окурков, продавцы экстренных выпусков, счастья, целующихся свинок, патентованных пилюль для мужчин. И трескучий петрушка, и пыхающие дымом машины на колесах с сосисками и каштанами, и стада цилиндров - гуськом, как неистовые от весны слоно-автобусы...
Пронзительный свист - нестегпимо, кнутом. И еще раз: кнутом. Высунулись головы из-под малинового зонтика, цилиндров, белых громадных шляп: на столе - чугунный монументик, стоял и свистел серьезно.
- Леди и джентльмены! - Мистер Краггс перестал свистеть.- Леди и джентльмены, экстренный выпуск: зэппы над Северным морем. Леди и джентльмены, проверьте себя: готовы ли вы умереть? Смерть сегодня. Это вы умрете... нет, нет, не ваша соседка, а именнш вы, прекрасная леди под малиновым зонтиком. Вы улыбаетесь, ваши зубы сверкают, но знаете ли вы, как улыбается череп? Остановитесь - только на секунду - проверьте себя, все ли вы сделали, что вам надо сделать до смерти? Вы - под малиновым зонтиком!
- Нет еще, они - не все... - тоненьким голоском пискнул примолкший было петрушка.
Засмеялись. Засмеялась прекрасная леди, закрылась малиновым небом-зонтиком и явно для всех прижала колени к своему Адаму: они были одни в малиновой вселенной, и они были бессмертны, и парк до краев был полон острыми искрами.
* * *
Мистер Крааггс кружил вокруг малиновой вселенной, из-под зонтика видны были черные дамские туфли и коричневые мужские. Коричневые мужские туфли и шелковые, синие, в коричневых горошках носки - были явно очень высокого, дорогого сорта. Это заслуживало внимания.
Мистер Краггс гулял, неся впереди, на животе, громадные крабовые клешни и опустив веки. Опустив чугунные веки, мистер Краггс обедал, а за соседним столиком обедала прекрасная леди под малиновым зонтиком. Она была вся налита сладким янтарным соком солнца: мучительно надо было, чтоб ее отпили хоть немного. Яблоко - в безветренный, душный вечер: уже налилось, прозрачнеет, задыхается - ах, скорее бы отломиться от ветки - и наземь.
Она встала, леди Яблоко под малиновым зонтиком, и встал ее Адам - все равно, кто он: он только земля. Медленные, отягченные - поднялись на лиловеющий в сумерках холм, перевалили, медленно тонули в землю по ту сторону холма. Головы - один только малиновый зонтик,- и нету.
Мистер Краггс выждал минуту. Все так же что-то пряча под опущенными чугунными веками, взобрался на холм, огляделся - и с неожиданной для монументика крысиной прыткостью юркнул вниз.
Там, внизу, все быстро лохматело, все обрастало фиолетовой ночной шерстью: деревья, люди. Под душными шубами кустов нежные, обросшие звери часто дышали и шептались. Ошерстевший, неслышный, мистер Краггс шнырял по парку громадной, приснившейся крыстй, сверкали лезвия - к ночи раскрывшиеся лезвия глаз на шерстяной морде, мистер Краггс запыхался.М алинового зонтика нигде не было.
"Лока..." - Клешни мистера Краггса сжались и ухватились за последнее: раз или два ему случалось найти в лодке.
Тихий, смоляной птуд. Пара лебедей посредине пронзительно белеет наготой. И вдали, под уютно нависшей ивою - лодка.
Мистер Краггс быстрее зашлепал по траве лапами. Лебеди все ближе, белее. На цыпочках, осторожно перегнулся через ствол ивы.
Лодка - внизу. Кругло темнел, прикрывая лица, мягкий лохматый зонтик, недавно еще малиновый - в одном конце лодки, а в другом - лебедино белели в темноте ноги.
Мистер Краггс вытер лицо платком, разжал клешни. Счастливо отдыхая, пролежал минуту - и неслышный, шеерстяной, на животе пополз вниз по скользкой глине.
- Добрый вечер, господа! - возле лодки встал монументик. Веки целомудренно опущены. Улыбались выпершие вперед нос, нижняя челюсть и губы.
Мелькнуло, пропало лебедино-белое. Вскрик. Зонтик выпрыгнул в воду и поплыл. Лохматый зверь выскочил из лодки на Краггса:
- Ч-черт! Какое - какое вы имеете... Да я вас просто - я вас...
Мистер Краггс улыбался, опустив веки. Страшные крабовые клешни разжались, заклещили руки Адама прекрасной леди Яблоко - и Адам, пыхтя, забился в капкане. Мистер Краггс улыбался.
- Вы - пойдете - со мною - на ближайшую - полицейскую станцию. Вы и ваша дама,- я очень сожалею. Вы объявите там имена - свое и вашей дамы. И мы встретимся потом на суде: мне очень жаль говорить об этом. О, вы скажите леди, чтобы она перестала плакать: за нарушение нравственности в общественном месте - наказание вовсе не такое большое.
- Послушайте... ч-черт! Вы отпустите мои руки? Я вам говорю...
Но мистер Краггс держал крепко. Леди Яблоко стояла тпеерь в песке на коленях, прикрывала лицо коленями и, всхлипывая, несвязно умолчла. Мистер Краггс улыбался.
- Мне, право, очень жаль вас, моя дорогая леди. Вы так еще молоды - и фигурировать на суде...
- О, все что хотите - только не это! Ну хотите - хотите...- Руки ле
Страница 2 из 3
Следующая страница
[ 1 ]
[ 2 ]
[ 3 ]
